— Я не могу утверждать, что семья была большой, — сказала она, намазывая тост маслом. — Я единственный ребенок в семье и была бы рада, если бы у меня был брат или сестра, — прибавила она задумчиво. — Моя мать умерла, когда мне было двенадцать лет, а отец умер в прошлом году.
Наступило молчание.
— Извини, — резко произнес Корран. — Я не должен был ерничать по поводу счастливой семьи.
— Все в порядке. Мои родители любили меня и друг друга. У нас была счастливая семья, я думаю.
— Значит, ты тоже сама по себе, — сказал он после короткой паузы.
— Ну, у меня есть бабушка и двоюродный брат… «Филипп мне как родной брат», — подумала она.
И, конечно, существовали тысячи людей в Монтлюсе, которые любили ее и считали своей сестрой. У нее не было оснований думать, будто она сама по себе.
— Мужа нет? Или парня?
— Нет. — Ощущая на себе пристальный взгляд Коррана, Лотти предательски покраснела. Намазав тост джемом, она откусила кусочек. — Нет ни мужа, ни парня.
— Так от кого ты убегаешь?
Продолжая жевать, Лотти положила тост на тарелку:
— Я не убегаю.
— Ты сказала, что тебе нужно было уехать, — напомнил он ей.
Лотти вздохнула. Как она могла объяснить Коррану, под каким давлением находилась в то время?
После смерти ее матери бабушка полностью контролировала ее жизнь. Каждая минута Лотти была расписана, и ей пришлось мириться с этим, ибо любое неповиновение считалось ребячеством и проявлением безответственности.
Но как только в страну вернулся принц Филипп, вдовствующая королева Бланш решила, что Лотти обязана, ради блага своей страны, выйти замуж за нелюбимого человека. Филипп понял нежелание Лотти становиться его женой и сам помог ей сбежать.
— Я всегда была послушной девочкой, — сказала Лотти. — Я всегда вела себя хорошо и делала то, чего от меня ждали. Просто какое-то время я решила пожить в других условиях. Я хочу совершать ошибки! И желаю выяснить, такая ли я храбрая, как о себе думаю? Если я сейчас вернусь домой, то действительно окажусь трусихой. Я не убегала, — произнесла она снова. — Я лишь хочу сделать что-то самостоятельно. Только ради себя.
— Тогда тебе придется узнать то, что я узнал давным-давно, — сказал Корран. — В этой жизни ты должна полагаться только на себя.
— Значит, ты решил восстановить поместье, полагаясь только на себя?
Корран кивнул:
— Когда-то это было одно из лучших поместий. Но им не занимались в течение многих лет, и постепенно оно пришло в упадок. Мой отец любил все это. Он устраивал пышные вечеринки, соблюдал традиции, но терпеть не мог копаться в земле, не любил сельское хозяйство. Эндрю точно такой же. Для него поместье — просто источник дохода. Но теперь Лох-Мхорай принадлежит мне. — Корран выпятил челюсть. — И я верну его прежнее великолепие!
— В одиночку? — с сомнением протянула Лотти.
— В одиночку! — подтвердил Корран. — Конечно, мне было бы легче, если бы у меня были дополнительные финансы. Но я выплачиваю алименты бывшей жене и погашаю долги Мойры и Эндрю, поэтому не могу заняться разведением племенного скота. Вот почему я в первую очередь должен отремонтировать коттеджи и начать получать доход от их аренды, — сказал он, барабаня пальцами по столу. — Летом у меня имеется единственная реальная возможность завершить ремонтные работы. Нужно заниматься стадом. В сентябре я должен выставить овец на продажу. Потом я займусь приобретением баранов, надо увеличивать стадо. Кроме того, мне нужно заниматься лесом.
— Хм, — произнесла Лотти, жуя тост. — Теперь я понимаю, зачем тебе помощники.
— Но из помощников у меня будешь только ты, — язвительно заметил Корран.
Она твердо встретила его взгляд через стол.
— Да, — ответила Лотти. — Только я.
Глава 3
После завтрака Корран показал Лотти комнату наверху. И хотя он предупредил ее, что дом совершенно пустой, она по-прежнему изумленно смотрела на помещения, из которых его мачеха вывезла практически все. В доме не было ни ковров, ни штор, имелись только отдельные предметы мебели, а на стенах красовались отверстия от гвоздей, на которых когда-то висели картины.
Лотти с грустью думала о том, как непорядочно поступила мачеха Коррана, оставив дом в таком состоянии. Корран притворялся, будто его не особенно беспокоит пустота в доме, но Лотти видела его печальную усмешку, когда он говорил о себе, как о лишнем человеке в семье. Неудивительно, что он вырос самодостаточным, но мрачным.
Как и остальные комнаты в доме, ее спальня была скудно обставлена. В ней имелись только кровать и стул с прямой спинкой, стоящие на голом деревянном полу. Однако спальня была светлой и просторной, и из окна открывался прекрасный вид на озеро. Лотти, которая провела всю свою жизнь среди роскоши, была в восторге от своего нового жилища.
Корран отдал ей старую, но чистую хлопчатобумажную рубашку. Лотти надела ее и закатала рукава, стараясь не думать о том, что когда-то эта рубашка касалась тела Коррана.
Вернувшись в коттедж, она решительно расправила плечи и принялась за работу. Первые два часа она выносила старую мебель на улицу. Осталась пара больших комодов, которые перетащить без помощи Коррана ей не удалось. Затем Лотти скатала ковры, кашляя от пыли, а потом стиснула зубы и принялась удалять паутину на потолке.
Самое ужасное — там была не только паутина, но и пауки! Некоторые были такими огромными, что ей пришлось отпрыгивать в сторону, когда они падали на пол. Лотти ненавидела пауков, но не позволяла себе кричать. Ее бабушка говорила, что принцессы не визжат, не кричат и не устраивают шума, ведь они никогда ничего не боятся.
Как только с пауками было покончено, Лотти приободрилась. Пусть она испачкалась и вспотела, зато не нужно никого очаровывать и пожимать бесчисленные руки. Пууки вертелся рядом, с довольным видом обнюхивал все вокруг, старался отодрать плинтусы и рычал на воображаемых крыс.
По крайней мере, Лотти надеялась, что они воображаемые.
Когда ближе к обеду Корран зашел в коттедж, она подметала и тихо напевала по-французски. Пууки носился за шариками пыли. Коррана поначалу никто не заметил, и он в очередной раз убедился, до чего бесполезная собака этот Пууки!
Стоя в дверном проеме, Корран наблюдал, как Лотти неумело подметает пол метлой. Она закатала рукава его рубашки и смешно повязала на голову платок. Грубая ткань рубашки подчеркивала нежность ее рук и изящность шеи.
И эта девушка пела! Неужели она счастлива? Ведь ей следовало устать и испытывать отвращение к грязи. Она должна была сдаться и уйти. Да, Корран нуждался в помощниках, но ему требовался опытный рабочий, а не утонченная барышня с удивительными серыми глазами. Лотти была слишком привлекательной…
Корран нахмурился и постучал в дверь костяшками пальцев.
