— Муза…
— Казя, — томно пропела я.
— Муза, ты проснулась уже?
— Еще нет…
— Любовь моя, тогда спи, — и он бросил трубку.
«Кто после этого будет спать? Спать я могла и в Париже! Ну,
Казимеж! Сведет он меня с ума!»
Я рысью прошлась по номеру, мысленно отмечая, что он
значительно хуже того, который был у меня в Париже. И отель совсем не то, к
чему я уже привыкла. Вот она, благодарность мужчины! Меняю лучшее на худшее! И
ради чего? Чтобы он спокойно пожелал мне приятного сна?
Приняв душ, я присела к зеркалу и нанесла на лицо печаль с
миловидным уклоном. Я горделиво понесла эту печаль в бар в надежде найти там
Кази-межа. Но вместо любимого в баре меня поджидали еще большие неприятности.
Бармен признавать меня не пожелал и сухо приветствовал казенным поклоном. Он
вел себя так, словно никогда не слыхал о моих любимых ликере, сигаретах,
орешках и глазированной булочке. Английского языка он не знал, как и русского.
Я поняла в полном объеме, на какие лишения обрекла себя ради Казимежа. И где
он, этот обманщик? Почему не утирает моих горьких слез?
С непосильным трудом объяснила бармену, что такое ликер,
кофе, сигареты и глазированная булочка с ореховой начинкой. После этого,
изможденная, я откинулась на спинку стула и жадно закурила, озираясь по
сторонам. Бессердечный Казимеж мог подойти в любой момент: мне хотелось быть
готовой к его приему, но он все не подходил. Это меня раздражало.
Когда на столе появился ликер, я немного приободрилась, а
последовавшие за ним кофе и булочка вернули мне доброе расположение духа. Жизнь
уже не казалась такой бессмысленной. Я ела булочку, пила кофе и обменивалась
любезными взглядами с мужчинами, думаю, местными. Бармена, кстати, я тоже
начала приручать. (Видимо, та девица правильно меня копировала. Водится за мной
этот опасный грешок — приручать всех без разбору.) И бармен уже не спускал с
меня глаз, что несколько затрудняло поглощение булочки. Под его восхищенными
взглядами было неудобно распахивать рот так, как требовали размеры булочки.
Впрочем, выход я быстро нашла: двумя пальчиками отщипывала кусочки, которые, не
без кокетства, уминала один за другим. В общем, трапеза прошла на высоком
уровне. Я ела, как императрица, а все, затаив дыхание, заглядывали мне прямо в
рот.
Но, насытившись, я заскучала. Казимеж не появился, а что
делать в чужом городе, я понятия не имела. Вышла на улицу, прогулялась по
местным магазинам, но после Парижа мне все было не то. Пришлось вернуться в
отель.
Едва я вошла в номер, как зазвонил телефон. В ярости я
сорвала трубку и услышала нежное:
— Муза…
Я вскипела:
— Казимеж! Что это значит? До каких пор я буду торчать в
этой дыре?
— Муза, ты обворожительна. Еще прекрасней, чем была два года
назад.
Ну как не растаять после таких слов? Естественно, я
растаяла:
— Ах, Казя, ты видел меня?
— Я следил за тобой, — смущенно признался он, — и едва не
чокнулся от любви.
— Почему ты не подошел?
— Не мог. Я следил не один. Какой-то тип ходит за тобой по
пятам.
«Неужели Тонкий?»
— Высокий, худой и противный? — спросила я.
— Высокий, стройный и очень красивый, — с брезгливостью
ответил Казимеж.
Тонкий под это описание совершенно не подходил. Что же за
тип ходит за мной? С таким я не прочь познакомиться. Впрочем, смотря чего он от
меня хочет. Хотя глупый вопрос. Чего хотят от меня все мужчины? Абсолютно ясно
чего: денег, уборки, жратвы.
— Казимеж, дорогой, почему бы тебе не прийти ко мне в номер?
— Это невозможно.
— Почему?
— Пока крутится этот блондин, я опасаюсь к тебе
приближаться.
— Казя, что ты говоришь. Блондин? Здесь? Надеюсь, это не
Пьер Ришар и не Депардье. Других блондинов среди французов не знаю.
Казимежу не понравился мой игривый тон. Он рассердился:
— Мне не до шуток! Это черт знает что! Почему какой-то урод
не отходит от тебя ни на шаг в то самое время, когда я хочу тебя видеть?
Я разволновалась:
— Урод? Почему урод? Ты же говорил, он красив!
— Да, парень красавчик, но все равно он урод, раз мешает нам
встретиться.
Ха! И еще кто-то ругает женскую логику! Мужская логика чем
лучше?
Пришлось предложить:
— Хочешь, я пойду и надаю этому красавцу-уроду пощечин?
— Хочу! — воскликнул Казимеж. Похоже, он совсем пал духом.
Я усомнилась:
— Вряд ли это поможет. Лучше подождем, пока ему прискучит
таскаться за мной.
— А если ему никогда не прискучит?
Пришлось согласиться:
— Да, мне бы не хотелось жить здесь до пенсионного возраста.
А что происходит? — вдруг озадачилась я. — Почему мы должны прятаться? Ты что,
преступник?
— Хуже, Муза!
— Хуже?!
— Да, я слишком честный.
Он не врал. В честности Казимежа я никогда не сомневалась.
Пока я раздумывала, как быть, Казимеж торопливо воскликнул:
— Прости, Муза, больше говорить не могу.
В трубке раздались гудки.
Не имею возможности передать свое горе. Вот это я влипла так
влипла. Оставалось одно: пойти поглазеть на красавца блондина.
Я отправилась в бар, пристально изучая всех, кто попадался
мне на пути, и оглядываясь по сторонам ежесекундно. Однако старания мои были
совершенно напрасны. Высоким блондином там и не пахло. Вокруг брюнеты одни, что
для Франции неудивительно. И в баре блондина не было. Зато бармен…
Ну, да не о нем разговор. Я отправилась в вояж по городу,
продолжая тревожно оглядываться. Как только выдерживала моя бедная шея,
травмированная чертовым стулом! Я не пропускала ни одной витрины, настойчиво
высматривая блондина, — все напрасно. Мужчины встречали меня бессмысленными
(думаю, от восхищения!) взглядами, но увязываться за мной никто не спешил. Я
приближалась к унынию.
«Или я непроходимая дура и никудышный сыщик, или все обстоит
еще хуже», — в конце концов решила я и вернулась в отель.
Телефонный звонок не заставил себя долго ждать.
— Муза, ты прелесть, я умру от любви, — простонал мой
Казимеж.
— А я — от любопытства, — рявкнула я.
