Проснулась довольно рано в отличнейшем настроении и, нежась
в постели, размечталась: «Когда получу деньги, куплю трубку бабуле. Самую
дорогую и с прибамбасами: всякими там топталками, ершиками и прочей фигней, с
которой носятся любители трубок. Ах, как соскучилась я по бабуле! Да, еще куплю
ей самого лучшего табаку, если б я только в этом хоть что-нибудь понимала, а то
ведь надурят».
Сколько ни старалась моя бабуля, так и не смогла приучить
меня к этой вредной привычке: курению трубки. Слишком я суетлива. Да и нет во
мне нужного шику, но зато как смотрелась бабуля с элегантной трубкой на
прошлогоднем приеме у своего друга — посла Финляндии!
Раздался стук в дверь. Я решила, что мне принесли кофе и
булочку. Конечно, заказывать кофе в номер расточительно — можно спуститься в
бар, где дешевле. Но стоило ли ехать в Париж экономить, когда и дома этим
приходится заниматься?
С важным видом я распахнула дверь, но на пороге стоял не официант
с подносом, а мужчина средних лет в хорошо сидящем костюме.
— Вы мадемуазель Муза? — осведомился он по-английски.
— Йес-с! — с необъяснимой радостью ответила я.
— Это вам.
Он сунул мне в руки огромный пакет и, повернувшись на
пятках, немедленно удалился. Едва закрыв дверь, я бросилась потрошить пакет.
Ха! Там были евро, сумасшедшая пачка! В пароксизме покупательской жажды, я не
стала дожидаться официанта, решив, что кофе попью на бегу в баре отеля. В баре
было немноголюдно. Новый бармен повел себя хуже вчерашнего. Увидев меня, он
воскликнул:
— Доброе утро, мадемуазель Мюз!
Не успела я осознать, что происходит, как перед моим носом
появились чашка кофе со сливками и тарелочка со свежайшей булочкой, источающей
ореховый аромат, — все именно то, что я собиралась заказывать. А когда рядом с
кофе и булочкой легла пачка любимых моих сигарет, я уже не паниковала, а
принимала знаки внимания со спокойным достоинством.
«Надо в бар заглянуть вечерком, — по-деловому подумала я. —
Интересно, как отреагирует на меня ночной бармен?»
Позавтракав, я понеслась покупать подарок бабуле.
Поразительно, в каком счастливом неведении пребывала я по
поводу цены хорошей курительной трубки.
Когда продавец сообщил, сколько стоит «Данхилл», меня едва
не хватил удар. Я закричала, как потерпевшая, и с этим нечеловеческим воплем
покинула грабителей с большой дороги.
Побегав сгоряча по Парижу, я решила, что бабуля дороже
стоит, вернулась в салон и приступила к допросу. Выслушав лекцию о производстве
лучших в мире английских трубок, я пришла к выводу, что надо брать ту трубку,
что сделана по спецзаказу: чубук — из баобаба, верхняя часть мундштука — из
секвойи, нижняя — из эвкалипта. Только эта трубка достойна моей бабули.
— А это что за белое пятнышко? — решила я сделать последнее,
решающее уточнение.
— Белое пятнышко — знак высокого качества, — охотно
просветил меня консультант. — Делается из бивня половозрелого африканского
слона.
«Господи! Бедный слон! У моей бабули обязательно должна быть
только такая трубка, иначе я перестану себя уважать!»
— Скажите, а два пятнышка — это же лучше, чем одно? — решила
я не останавливаться на достигнутом.
— Вы абсолютно правы. Второе пятнышко — знак экстра-класса.
Оно делается из бивня сиамского слона, — подтвердил консультант.
— Это как раз то, что мне нужно! — воскликнула я,
бесповоротно решив, что покупаю трубку с двумя белыми пятнышками.
Просто удивительно, как моя бабуля до сих пор жила без нее,
без этой трубки.
Я вышла из салона, зашла за угол и пересчитала евро. На
трубку катастрофически не хватало.
«Придется копить, — подумала я. — Надеюсь, завтра мне дадут
еще больше денег».
Однако нетерпение охватило меня. В надежде занять
недостающее я поехала к Рышарду.
* * *
Рышарда я не застала, а повстречавшийся мне Жан-Пьер вряд ли
мог быть полезен. О его жадности ходили легенды. И при этом Жан-Пьер умудрялся
быть классным парнем. Все любили его, и было за что. Он в лепешку готов
разбиться, может пойти на любые жертвы, лишения, только бы услужить, не касаясь
своего кошелька.
— Зачем тебе Рышард? — сделал стойку Жан-Пьер, сносно
говорящий по-английски. — Я могу его заменить?
— Нет, — горестно вздохнула я, — мне нужны деньги.
Он покачал головой:
— Да-а, тяжелый случай. А много?
Я назвала сумму. Он присвистнул:
— Чтобы дать в долг тебе столько, Рышарду пришлось бы срочно
продать свой дом.
— Я не изверг и не это имела ввиду. Мне нужно перехватить на
несколько дней, и вовсе не обязательно у одного человека. Себастьен наверняка
не останется в стороне от моих проблем, но его смогу найти только вечером в
клубе, мне же нужно сейчас.
— Ясно, а зачем? Ты хочешь купить машину? — наивно
предположил Жан-Пьер.
— Нет, трубку бабуле.
— Какую трубку?
— Обыкновенную, ту, которую курят.
Не стану рассказывать, что произошло с глазами Жан-Пьера и
куда они переместились — скажу лишь, что старалась не зря.
— Пойдем посмотрим, что за трубка такая! — воскликнул
Жан-Пьер, хватая меня за руку и давая понять, что до вечера мне от него не
отцепиться.
Когда мы пришли в салон, он долго разглядывал трубку и с
видом знатока поинтересовался у консультанта:
— Обкуренная?
И с ходу выслушал подробную лекцию о том, как происходило
обкуривание этой чудесной трубки.
Оказывается, это непростое занятие англичане поручили
специальному моряку дальнего плавания, в результате чего трубка впитала ароматы
семи морей и трех океанов, а также познала дуновение всех ветров, какие только
возможны.
Мне это показалось заманчивым. Жан-Пьеру тоже.
— Надо брать, — деловито сказал он. — Я найду тебе деньги.
Остаток дня ушел на поиски.
К вечеру нам удалось разжиться некоторой суммой, но на
трубку по-прежнему не хватало.
— Если будем собирать такими черепашьими темпами, не успеем
и ко второму пришествию, — посетовала я, алчно пересчитывая евро.
Жан-Пьер загадочно улыбнулся и сказал, что знает такого
хорошего человека, который с удовольствием подарил бы моей бабуле эту варварски
дорогую трубку.
— Ты имеешь в виду Себастьена? — спросила я, освежая в
памяти цену и прикидывая, способен ли старикан на такую жертву во имя любви.
