— В общем, да, — сказала я, решив не учитывать трупа. — Но
ехать боюсь.
— Не бойся, мы позаботились о твоей безопасности. Дуй в
аэропорт. В запасе осталось всего два часа.
Голос был свойский. От него веяло уверенностью, добром и
заботой. «Похоже, это действительно Колин друг, — подумала я, — но обжегшийся
на молоке дует на воду». Я решила подстраховаться и согласилась:
— Хорошо, но сначала звоню Коле.
Голос одобрил идею:
— Звони, только вряд ли его застанешь. Он занимается твоей
безопасностью.
Я опять позвонила Коле. И снова попала на Выдру! Когда же
Коля с ней разведется?!
Не успела опустить трубку, как телефон вновь зазвонил.
— Ну что? — сердито спросил голос.
— Ничего, — ответила я.
— Тогда дуй ко мне.
Я решила стоять на своем и тоном, не терпящим возражений,
постановила:
— Только в том случае, если за мной придет машина.
Голос шумно вздохнул и процедил:
— Жди. Пришлю белый «Москвич». Дверь откроешь на пять коротких,
два средних и один длинный. Поняла?
— О чем идет речь?
— О звонках в дверь, идиотка, — зло гаркнул голос.
Повесив трубку, я с ужасом осознала, что не запомнила,
сколько будет коротких. Помнила только длинные и средние, но как различать их,
понятия не имела. С языком морзянки я не знакома.
К счастью, все обошлось: в аэропорт я добралась без
приключений. Там встретил меня плотный мужчина лет тридцати. Он обласкал меня
взглядом и явно оценил по достоинству. Было видно, что я ему нравлюсь.
Впрочем, снова вру: мне хотелось в нем это увидеть, но я не
увидела.
— Опаздываем, — бросил мужчина, выхватывая из моих рук сумку.
— Мы куда-то летим? — изумилась я.
— Надеюсь, что ты полетишь, а я здесь останусь, — похоже, он
пошутил.
Из меня (простите за грубость) поперли вопросы — иначе это
не назовешь. Но ответить мужчина ни на один не успел: к нам подлетел белобрысый
парнишка и протянул мне пакет. Я уставилась на мужчину, он пояснил:
— Там билеты и документы.
Я распечатала пакет и хоть узнала куда лечу: в Париж. Я
ничего не имела против поездки во Францию, где пережила мгновения счастья.
«Кто же он, Коля?» — изумленно подумала я.
А ко мне уже подлетел длинный, тонкий и очень несимпатичный
старик лет сорока пяти. Возможно, ему было и пятьдесят.
Впрочем, в Париж я готова лететь хоть с мумией.
Со старым и тонким мы благополучно прошли таможенный досмотр
багажа, во время которого я не скупилась на ослепительные улыбки. Я строго
следовала психологическим рекомендациям Нинуси, и, думаю, таможенники остались
довольны.
А вот Тонкого не удалось расшевелить. Он был суров и строго
спросил:
— От трупа избавилась?
— Более-менее, — уклончиво ответила я, не желая вдаваться в
подробности — Избавилась или нет? — зло повторил он вопрос.
— Избавилась, — уверенно воскликнула я, решив, что не
погрешу против истины, если дам этот ответ: раз трупа нет со мной, значит, я от
него избавилась.
Как и он от меня.
Суровая внешность Тонкого на вопросы не вдохновляла. Я
приумолкла, а когда самолет взлетел, Тонкий и вовсе поднялся и куда-то ушел.
Его место занял седовласый мужчина симпатичной и доброй наружности. Я бы не
отказалась от него как от дедушки — помимо родительской ласки мне остро не
хватает внимания дедушки. Единственная бабуля, к сожалению, давно уж вдова.
Место в самолете мне досталось у борта. Я затосковала.
Седовласый погрузился в изучение рекламных проспектов. На коленях его лежал
черный портфель. Цепочка, прикрепленная к ручке портфеля, серебряной змейкой
сползала на брюки, исчезая под пиджаком.
«Удивительный у него багаж», — рассеянно подумала я и
заснула.
Бессонная ночь, наконец, меня уморила. кроешь на пять коротких,
два средних и один длинный. Поняла?
— О чем идет речь?
— О звонках в дверь, идиотка, — зло гаркнул голос.
Повесив трубку, я с ужасом осознала, что не запомнила,
сколько будет коротких. Помнила только длинные и средние, но как различать их,
понятия не имела. С языком морзянки я не знакома.
К счастью, все обошлось: в аэропорт я добралась без
приключений. Там встретил меня плотный мужчина лет тридцати. Он обласкал меня
взглядом и явно оценил по достоинству. Было видно, что я ему нравлюсь.
Впрочем, снова вру: мне хотелось в нем это увидеть, но я не
увидела.
— Опаздываем, — бросил мужчина, выхватывая из моих рук
сумку.
— Мы куда-то летим? — изумилась я.
— Надеюсь, что ты полетишь, а я здесь останусь, — похоже, он
пошутил.
Из меня (простите за грубость) поперли вопросы — иначе это
не назовешь. Но ответить мужчина ни на один не успел: к нам подлетел белобрысый
парнишка и протянул мне пакет. Я уставилась на мужчину, он пояснил:
— Там билеты и документы.
Я распечатала пакет и хоть узнала куда лечу: в Париж. Я
ничего не имела против поездки во Францию, где пережила мгновения счастья.
«Кто же он, Коля?» — изумленно подумала я.
А ко мне уже подлетел длинный, тонкий и очень несимпатичный
старик лет сорока пяти. Возможно, ему было и пятьдесят.
Впрочем, в Париж я готова лететь хоть с мумией.
Со старым и тонким мы благополучно прошли таможенный досмотр
багажа, во время которого я не скупилась на ослепительные улыбки. Я строго
следовала психологическим рекомендациям Нинуси, и, думаю, таможенники остались
довольны.
А вот Тонкого не удалось расшевелить. Он был суров и строго
спросил:
— От трупа избавилась?
— Более-менее, — уклончиво ответила я, не желая вдаваться в
подробности — Избавилась или нет? — зло повторил он вопрос.
— Избавилась, — уверенно воскликнула я, решив, что не
погрешу против истины, если дам этот ответ: раз трупа нет со мной, значит, я от
него избавилась.
Как и он от меня.
Суровая внешность Тонкого на вопросы не вдохновляла. Я
приумолкла, а когда самолет взлетел, Тонкий и вовсе поднялся и куда-то ушел.
Его место занял седовласый мужчина симпатичной и доброй наружности. Я бы не
отказалась от него как от дедушки — помимо родительской ласки мне остро не
хватает внимания дедушки. Единственная бабуля, к сожалению, давно уж вдова.
