— Почему вы молчите? — поинтересовалась она.
— Я думаю.
— Можно узнать, о чем?
Верховский вздохнул:
— Да, конечно. Я думаю, почему вы сердитесь?
Чем я не угодил?
— Вовсе нет, не сержусь, — возразила Далила.
— Тогда почему задаете вопрос, ответ на который знаете. Мои
друзья живут полной жизнью. Они молодые мужчины. Ни в чем плохом я их не
подозреваю, поэтому предоставил всем алиби. Я где-то читал, что наличие алиби
подозрительней, чем его отсутствие.
— Да," — согласилась она, — готовясь к преступлению,
человек первым делом запасается алиби. Но лишь в том случае, если он готовился.
Значит, у Бориса Мискина не было алиби? — без всякого перехода спросила она.
— Не было, — нехотя ответил Верховский.
Далиле было очевидно: ему неприятно Мискина вспоминать.
Почему? Спросить?
«Вряд ли ответит», — решила она и спросила:
— Интересно, что он вам сказал? Где Мискин был, когда Машу
убили?
— Где мог быть наш Борька Мискин? — рассмеялся Верховский. —
Конечно, у женщины.
Его «наш» прозвучало фальшиво, значит, уже не такой ему
Мискин и «наш».
— Он был у замужней женщины? — уточнила Далила.
— Само собой.
— Спасибо, вы мне помогли.
Верховский забеспокоился, его выдал тон:
— Спасибо, и все? Мы разве не встретимся?
Ответ прозвучал дежурно:
— Сегодня, к сожалению, нет.
— А завтра?
— И завтра.
— Почему?
— Я занята. Вы сами меня загрузили, — с легким раздражением
пояснила Далила, досадуя на его неожиданную настойчивость.
Верховский не сдался.
— Скажите хотя бы, как продвигаются наши дела? — спросил он,
прекрасно осознавая, что ей не терпится прекратить разговор.
И все же она не пошла у него на поводу — разговор был
прерван немедленно.
— Я как раз работаю над отчетом, — сухо сообщила Далила и любезно
добавила:
— Всего вам хорошего.
Ее поразил этот натиск. Почему Верховский из учтивого и
тактичного превратился в напористого и бесцеремонного? Что заставило его
изменить поведение?
Чувства? Желание видеть ее?
Или нечто другое?
Из глубин души опять поднялась волна протеста:
«Хватит о нем!»
Сделав над собой усилие, Далила позвонила Матвею и грустно
спросила:
— Ты не хочешь свою куртку забрать?
Он, мгновенно сообразив, что к чему, воскликнул:
— Немедленно выезжаю!
После этого Далила переключилась на Мискина и думала только
о нем до приезда Матвея.
Логика ей говорила, что не могла Маша по-настоящему
влюбиться в бабника Мискина, даже увлечься им вряд ли могла.
"Но с другой стороны, — размышляла Далила, — с чего я
взяла, что Маша пекла торт для возлюбленного? Меня сбил с толку сон
Верховского, но ведь это всего лишь сон. В жизни все могло быть по-другому.
По-другому и было. Принарядилась Маша потому, что хотела
выглядеть неотразимо. Возможно, она, как когда-то и я, поддалась минутной
слабости, не устояла.
Нет, у меня было все по-другому, я Матвея любила, я ему
верила.
А Мискин кобель. И все же Маша забеременела от Мискина.
Допустим, это выглядело иначе, не совсем по согласию, допустим, он ее
изнасиловал. А потом прощение вымолил, клялся в любви. Маша ему поверила, а он
ей изменил с Наташей.
Чувствуется рука интриганки Морковкиной, она немедленно
сообщила. Маша решила поквитаться с сестрой. Узнав, что Наташа встречается с
Мискиным, она захотела вывести предателей на чистую воду. Для этого она
пригласила всех друзей брата. Мискин первым пришел. Маша не сдержалась, они
поскандалили.
Она пригрозила: "Андрей узнает, что я беременна!
Узнает при всех, что ты меня изнасиловал! Мой брат тебя не
простит!"
И Мискин выстрелил?
Вряд ли.
Маша грозила ему пистолетом сестры? Возможно, хотела
выстрелить, он отбирал пистолет…
И случайно попал прямо в лоб?
Что-то не вяжется. У Мискина мог быть и другой мотив, о
котором пока я не знаю, но знает Верховский.
Какая кошка пробежала между Верховским и Мискиным? И что
заставляет Верховского запинаться, перед тем как произнести имя Мискина? Не в
этом ли загвоздка? Надо искать", — заключила Далила.
Она вполне допускала, что Кроликов сообщил Борису о ее
подозрениях — Далила и не просила держать в секрете их разговор.
«Если знает, так даже лучше», — решила она.
Но Мискин не знал — разговор с ним вышел очень коротким.
Борис Мискин был немного не таким, каким представляла его
Далила, но вполне укладывался в рамки обычного ловеласа. Красотой Кроликов его
действительно Превзошел, но в остальном он уступал другу.
Холеный и вместе с тем мужественный Мискин был хорошо
воспитанным ловеласом: он вежливо и тактично окружал собой любую понравившуюся
женщину. А нравились ему многие, если не все.
Понравилась и Далила. Мискин смотрел на нее такими
влюбленными глазами, что ей потребовалось некоторое усилие провести разговор в
намеченных Рамках. В мучительных раздумьях у Далилы был составлен сценарий,
который Мискин своим донжуанством едва не поломал. Трудно ошеломлять того, кто
и так уже ошеломлен, причем вашей же внешностью.
И все же она устояла, после легкой разминки спросив то, что
и собиралась спросить. И именно тем тоном, который был нужен.
— Зачем вам понадобилось алиби? — холодно, даже зло спросила
Далила.
Мискин не удивился — не был даже разочарован, «дамский
негодник». Мгновенно сообразив, что его обманули и речь пойдет не о книге
психоаналитика, а совсем о других материях, он не расстроился и взял верный
тон.
— Вижу, вы работаете «под прикрытием», — пошутил он, давая
понять, что все понимает и уже соучастник Далилы. — Вас нанял Андрей, а все эти
разговоры о книге легенда. Все правильно. Рано или поздно все тайное становится
явным. Убийцу Машеньки пора отыскать и наказать. Думаю, у вас это получится.
