— А что для этого нужно?
— Говорить только правду.
Он кивнул:
— Идет. Андрюха наметил Машкин юбилей отмечать вечером в
кабаке, а тут вдруг она сама утром звонит, к себе приглашает. Я удивился, но за
цветами потопал. Не идти же с пустыми руками…
Далила прервала рассказ:
— Нет, так не пойдет. Начните с начала.
Кроликов удивился:
— Это как?
— С того места, когда у вас с Машей начались отношения.
Он невесело усмехнулся:
— Да они у нас с того самого места и начались.
Я был пацан, а Машка новорожденная. Ее привезли из роддома, я
с родителями и пошел в гости к Верховским. Когда взрослые отвлеклись, Андрюха
мне ради прикола Машку на руки сунул, она тут же на меня сквозь пеленки пустила
струю.
— Вы зашли слишком издали, — улыбнулась Далила. — Я имела в
виду не те отношения.
— А других-то и не было, — развел он руками. — Мы даже не
тискались. Пару раз поцеловались, и все.
Машка не такая была.
— А какая она была?
Кроликов, не задумываясь, определил:
— Настоящая.
— Это как? — удивилась Далила, слегка его пародируя.
Вопрос поставил его в тупик. Он долго чесал в затылке,
сопел, размышлял и наконец ответил:
— Ну, человеком она была.
— Она вас понимала?
— Еще бы! Как ни одна душа!
Воцарилось молчание.
«Ясно, — мысленно заключила Далила. — Все, как я и
предполагала: Маша пела ему дифирамбы, вселяла уверенность, которую все
остальные (начиная с родителей) разрушали. Не оправдал он ожиданий, не захотел
быть умным и образованным».
Первым нарушил паузу Кроликов — он сказал:
— Я в Наташку влюбился сперва.
— Да-да, — очнулась от мыслей Далила, — пожалуйста,
расскажите.
Он продолжил:
— Наташка мне жару давала: то клеит, то посылает. Измучился
с ней. А тут Машка, добрая такая всегда, веселая, с понятиями. У нее был
внутренний кодекс. Как меня к ней потянуло!
— А Наташа как на это смотрела?
Кроликов свел губы в гузку и поводил ими туда-сюда:
— А черт ее знает! Наташка обожает только себя, ничего
вокруг не замечает.
— А Маша?
— Маша вроде слегка меня поощряла. Нет, я ничего с ней не
делал, не позволял. Да и она не позволяла. Но все шло к… Короче, сами вы
понимаете.
— Понимаю, — подтвердила Далила. — А потом что случилось?
Кроликов крякнул, развел руками и, тараща глаза, сообщил:
— А хрен его знает! Все вроде было нормально, мы даже пару
раз целовались, а затем как бабка та отшептала. «Прости, — говорит, — я была не
права». В чем не права? Почему? Я не знаю.
— А потом?
— А потом у нее с Андреем пошла чехарда. Он жаловался, я
стал меньше к ним в гости ходить, а затем это случилось. Вы знаете.
Далила кивнула:
— Я знаю. Значит, она вам в тот день позвонила.
И что говорила?
— А ничего. Плачет, «приходи!» в трубку кричит.
И время точное назначила.
— Точное?
— Ну да, еще сто раз наказала: «Смотри не подведи, не приди
раньше, чтобы был минута в минуту».
Я ей: «Когда же я подводил?» Ну и пришел.
Кроликов замолчал, опустив глаза, сосредоточенно разглядывал
свои башмаки.
— Что же дальше? — осторожно спросила Далила.
— А ничего! Машка мертвая на полу лежала!
— Как же вы в квартиру попали?
— Дверь открытой была. Я долго звонил, потом толкнул дверь
ногой, она и открылась. Увидел Машку свою на полу, лужу крови…
Кроликов перевел дыхание и, глядя на башмаки сквозь пелену
слез, зло кому-то сказал — кому-то, совсем не Далиле.
— На столе мой любимый пирог, — сказал он, — я как вспомню,
мне пекла, меня поджидала, а какой-то гад пришел и Машку убил. Выходит, она
кого-то боялась, потому меня и звала, а я не успел. Я не спас Машку! Не спас! —
закричал Кроликов и, с трудом подавив спазм рыдания, заключил:
— Как добрался до дому, не помню.
— А Андрей вам обеспечил алиби, — догадалась Далила.
Он, совсем как ребенок, шмыгнул носом и горестно подтвердил:
— Да, Андрюха мужик. А я баба. Сдрейфил, не смог Андрюхе
сказать, что был в тот день, видел Машку и сбежал, как скотина.
— А что за история с пистолетом?
Кроликов, стуча в грудь кулаком, клятвенно сообщил:
— Вот не поверите, сам ничего не пойму! Какая-то сволочь мне
«ТТ» подложила! Всю ночь не спал, Машка то с дыркой во лбу, то пальчиком мне
грозит: «Эх, Гоша, не спас ты меня, а я так надеялась». Лишь под утро заснул.
— И проспали, — продолжила мысль Далила.
— И проспал. Разбудил меня шеф телефонным звонком. Я вскочил
и бежать. Уже в дверях вспомнил про документы, ну шеф оставил мне на хранение,
я их в нижний ящик стола подальше затырил. Сунул руку и учуял холодное что-то,
вроде оружия. Вытащил и обалдел: Наташкин «ТТ». Кто подложил? Меня с головы до ног
аж прошило: какая-то падла хочет подставить меня!
Далила снова продолжила:
— И вы сразу избавились от «ТТ».
— Сразу же, — закивал нервно Кроликов. — А куда мне
деваться? Не у себя же бандитский «ТТ» оставлять.
Уже позже узнал, что из него была застрелена Маша.
— Почему вы решили, что именно из него?
— А на кой мне тогда его было подкладывать? Вы мне верите?
Далила пожала плечами:
— Если честно, не знаю.
Кроликов удивился:
— Но почему вы не верите? Вы только прикиньте, если я убил
Машу, то почему не сразу утопил чертов ствол? Почему на другой день? Зачем бы я
хранил «ТТ» у себя? Разве это не глупо?
— Логично, — согласилась Далила. — Но если Машу убили из
того пистолета, а утром вас шеф разбудил, значит, подложить «ТТ» могли или
ночью…
Кроликов это предположение тут же отмел, решительно сообщив:
