Далила продолжила:
— А его нет на работе.
— Точно. И даже мобила не отвечает. После Машкиного наезда
меня током и пробило: «Она за моей спиной их собрала. Потому больной и
прикинулась».
Я позвонила Мискину, а с ним та же история, что и с
Кроликовым. Я вылетела из кресла стилиста и помчалась домой. Влетаю в квартиру,
а там…
Замотаева разрыдалась и продолжила уже сквозь вздохи и
всхлипывания:
— На полу Маша лежала. Рядом с ее головой лужа крови. Я
испугалась и побежала к Морковкиной.
— Но почему? — удивилась Далила. — Зачем вы побежали, если
не убивали Машу? Почему не вызвали брата, милицию?
— Да из-за этого дурацкого пистолета и не вызвала. Пистолет
пропал у меня накануне.
— Погодите, погодите, как пропал?
— А вот так, был — и нет.
— Кто же мог его взять? Вы кого-нибудь подозреваете?
— Никого, — потрясла головой Замотаева.
Далиле стало ясно, что это не правда.
— А Морковкина утверждает, — сказала она, — что вы знаете,
кто убил Машу.
— Нет, я не знаю.
— А что у вас с Кроликовым? Почему Морковкина его к вам
ревнует?
Замотаеву передернуло:
— С Кроликовым у меня ничего. С тех пор как погибла Маша, я
и видеть его не хочу.
— Не потому ли, что он взял ваш пистолет? — строго
осведомилась Далила.
Замотаева исподлобья глянула на нее и спросила:
— Если я вам скажу, вы меня Андрею не выдадите?
— Нет, говорите.
— За несколько дней до Машиной смерти я случайно застукала
Кроликова в своей комнате. Он разглядывал мой пистолет.
— Как он вам объяснил свой поступок?
— Никак. Я прикрыла дверь и сделала вид, что не в курсе.
— Почему вы его боитесь? — спросила Далила.
Замотаева, опустив глаза, призналась:
— Кроликов мне угрожал, говорил: «Если изменишь, подстерегу
и пристрелю из твоего же пистолета, который ты от Андрея прячешь. Пусть докажут
тогда, кто стрелял». А потом так и вышло с Машей.
Глава 28
Этот рабочий день выдался напряженным. И пациентов больше
обычного, и проблемы у всех непростые. Куськин с матерью приходил — что всегда
событие из особенных. И все же не выходила из головы Далилы последняя фраза
Наташи.
«А потом так и вышло с Машей», — сказала она.
"Получается, Замотаева уверена, что Машу убил Гоша
Кроликов, — крутилось весь день в голове у Далилы. — Следовательно, Наташа
знала, что у Маши с Кроликовым намечался (а возможно, и был) роман.
Тогда почему она скрыла свою осведомленность?"
Уже вечером Далила прозрела: "И Морковкина до жути
боится Кроликова. И у нее странная фраза мелькнула, что-то вроде того: «Будет
мне, как и Маше».
От кого будет?
Конечно, от Кроликова".
«Надо ехать к Морковкиной, — проводив последнего пациента,
решила Далила. — А потом уже — к Гоше».
Но до Кроликова она не доехала Разговор с Морковкиной
оказался коротким: Марина быстро признала, что подозревает в убийстве
Кроликова, но попросила Далилу никому об этом не говорить.
— Все равно доказать не сможете, — сказала она на прощание.
— И мне от этого страшно.
— Зачем же вы встречаетесь с таким злодеем, да еще и замуж
за него собираетесь? — поразилась Далила.
Морковкина ее просветила:
— Это не я за него собираюсь, это он хочет на мне жениться.
А я отказаться боюсь.
Наткнувшись на осуждающий взгляд Далилы, она с виноватой
улыбкой добавила:
— Он неплохой парень, мой Кроликов, даже добрый. Просто
ревнивый до жути, и дури в нем многовато. Сгоряча может дров наломать, а
вообще-то он смирный.
— Ну да. Пристрелит кого-нибудь и опять смирный, — горько
усмехнулась Далила.
Простившись с Морковкиной, она села за руль своего «Форда»,
но тронуть с места его не успела — рондо"
Моцарта помешало: в кармане запрыгал мобильный.
Звонила тетушка Мара, переживала за Мальчика.
— Да занимаюсь я твоим Мальчиком, — успокоила тетку Далила,
— правда, толку от этого мало. Он абсолютно здоров, но вбил себе в голову, что
у него серьезное помешательство. Какие-то кружки на кухне его пропадают и
появляются, какие-то стулья сами собой передвигаются по квартире.
— И что ты собираешься со всем этим делать? —
поинтересовалась тетушка Мара расстроенным голосом.
— Шкаф его продавать собираюсь, что еще я могу с ним
поделать? Пендраковский ужасно мнительный, а кто-то этим пользуется и нарочно
башку ему задуряет.
— Зачем?
— Уж не знаю. Думаю, с целью заполучить его драгоценный
шкаф.
Тетушка Мара тревожно спросила:
— А шкаф действительно драгоценный?
— О да! — рассмеялась Далила. — Мальчику твоему повезло. Это
не шкаф, а целое состояние. Мой антиквар его посмотрел и сказал, что шкаф этот
из знаменитого гарнитура. Вроде Наполеон подарил любовнице (обычной
трактирщице) гарнитур, так вот шкаф вроде оттуда.
— Как же он попал к Пендраковскому? — удивилась тетушка
Мара.
— Вот уж не знаю. Об этом надо было спрашивать прабабку, да
уже поздно. Я знаю одно: шкаф надо срочно продать. Иначе Мальчика твоего до
сумасшествия доведут и возьмут этот шкаф даром. А я, как назло, занята сейчас
страшно. Ты не могла бы пробежаться по своим старым связям…
Тетушка Мара строго оборвала племянницу:
— Я ничего не могу. У меня сердце, подагра, радикулит и
плачет Галкина Ангелина.
— Ангелина?! — поразилась Далила. — Откуда она у тебя?
— Слезно просила Галина, я отказать не могла.
— Ладно, не переживай, я шкафом займусь. Это значительно
легче — выгодно и срочно продать наполеоновский шкаф, — чем сидеть с Ангелиной.
И Далила, развернув резко «Форд», направилась не к
Кроликову, а к антиквару.
По дороге ругалась на чем свет стоит: на Пендраковского, на
шкаф, на Галину и даже на тетушку Мару — пар выпускала.
Выпустила и в благостном настроении к антиквару вошла —
иначе с ним не договориться, уж больно взыскательный он, антиквар.
