Глава 1
"Все произошло необычно, удивительно и внезапно: я
влюбилась!
Волшебное состояние.
Еще недавно он был чужим, а теперь самый родной, самый
добрый, умный, красивый…
Разлука с ним — страшная боль, а встреча — экстаз. Я не
знала, что любовь способна делать человека таким счастливым. От многообразия
чувств, кажется, можно сойти с ума.
И я схожу!
Но что же он медлит?
Ах, сколько во мне нетерпения! Я хочу, чтобы он пришел
раньше? Но пирогу находиться в духовке как минимум десять минут…
Кстати, о пироге! Пора его повернуть — не дай бог,
неравномерно подрумянится корочка.
Ну вот, с пирогом вроде покончено, пирог удался… Ах, я
забыла поставить фужеры! Что я за бестолочь, и салфеток нет на столе!
Ну вот, теперь наконец можно присесть.
Минуты последние длинные! Длинней, чем часы Какой он
бессовестный. Почему не спешит? Почему он такой пунктуальный?
Что?! Я ругаю его?! Нет-нет, он самый хороший!
Ах, я так сильно его люблю!
Я уверена, он очень спешит. Интересно, какой он мне
приготовил подарок? Да, подарок! Подарок! Что он мне принесет? Это будет нечто
из ряда вон. Нечто супер. Нечто…
Что? Звонок! Это он!
Боже мой, я подпрыгнула, словно током меня ударило! И сердце
колотится! И колени дрожат! Как я выгляжу? Зеркало! Где же зеркало? Ах, вот
оно.
Ой, мамочка, растрепалась прическа! А губы! Слишком яркие,
неверный я выбрала цвет…
Ну да поздно теперь исправлять. Как он звонит!
Как он торопится!
Открою дверь и повисну на шее.
— Милый, я так долго тебя ждала!
— Любимая, но я пришел вовремя.
— Я соскучилась!
— А я? Как ты думаешь?
— Думаю, ты тоже соскучился. А что ты принес мне? Что ты
прячешь там за спиной?
— Любимая, это сюрприз. Закрой, пожалуйста, глазки.
— Нет, не закрою. Что ты прячешь? Немедленно доставай! Я
слишком долго ждала!
— Ну любимая, так нечестно. Ты хочешь испортить сюрприз?
Закрой глазки.
— А вот не закрою! Что там? Что там у тебя? Дай мне!
Мучитель, немедленно дай!
— Хорошо, не тряси меня, достаю, ты очень упрямая.
— О боже! Пистолет?! Милый, что ты делаешь? Это очень плохая
шутка!
— Это не шутка.
— Убери пистолет с моего лба! Милый, умоляю, не надо меня
пугать!
— Прости, ты сама виновата…
Бог мой, какие жестокие у него глаза! Не может быть, я не
верю. Словно это все не со мной. Он не шутит, он выстрелил?! Он действительно
выстрелил! Все произошло неожиданно, быстро — я даже не успела его
разлюбить…"
Лицо Верховского исказила гримаса боли — он замолчал.
Громадный сильный мужчина стал похож на обиженного ребенка. Он сглотнул ком, на
глаза его навернулись слезы, которых Верховский не стеснялся, — так велико было
его потрясение. Он слез своих не замечал, он был все еще там, со своей младшей
сестрой. Он переживал последние секунды ее жизни — жуткие, холодящие кровь
секунды.
Опытный психоаналитик Далила Самсонова была тоже потрясена
рассказом Андрея Верховского, хоть и слышала много ужасных историй в своем
кабинете.
— Убийца наказан? — спросила она.
— Нет, его не нашли, — дрожащим голосом ответил Верховский.
— Не нашли?! — поразилась Далила. — Как такое возможно?!
— А вот так. Не нашли и перестали искать.
— Он что, так далеко сбежал?
— Если бы. Мы просто не знаем, кто убил нашу Машеньку. Понятия
не имеем.
Самсонова отшатнулась:
— Невероятно! Вы не знали, кого любит ваша сестра?
Верховский с досадой поморщился:
— Какая любовь? У нее даже парня не было. Машеньке было не
до любви.
— Могу я узнать ее возраст? — удивленно осведомилась Далила.
— Восемнадцать.
— Восемнадцать? Действительно, для любви возраст
неподходящий, — с горькой иронией заметила она.
— Вы Машу не знали, — рассердился Верховский. — Она была
уникальная девушка: училась, работала, имела множество увлечений…
— Каких?
Он растерялся:
— Ну, так сразу не скажешь. По лекциям бегала, по курсам
каким-то, по клубам. Всего не упомнишь.
— Вижу, вас не очень-то интересовала жизнь вашей младшей
сестры, — заключила Далила.
Верховский возмущенно затряс головой:
— Не правда! После катастрофы, после гибели наших родителей,
я много работал. Но это не значит, что я забросил Машу с Наташей. Я и за
девчонками присматривать успевал.
— Как вам удавалось?
— Друзья помогали.
— Какие друзья?
— Однокашники: Борька Мискин, Пашка Замотаев, Кроликов Гоша,
Серега Хренов.
— Как-как? — изумилась Далила, с трудом скрывая улыбку.
— Серега, кореш мой, Хренов, — пояснил с серьезнейшим видом
Верховский. — Мы, как те мушкетеры из книжки Дюма, четверкой дружили. Замотаев
был вроде Атоса. Он вдумчивый и серьезный. Бабник Мискин больше похож на
Арамиса, хотя Кроликов Гошка красивей. Но он здоровяк и балда, потому был у нас
за Портоса. А я заводила компании, вроде как д'Артаньян.
Далила с иронией осведомилась:
— А Хренов был у вас за кого?
— За кого был Серега Хренов?
Растерянность Верховского говорила о том, что ранее подобным
вопросом он не задавался.
— Даже не знаю, — задумчиво ответил он после продолжительной
паузы. — Серега к нам пятым присоединился значительно позже, кажется, классе в
восьмом. Но мы его как-то сразу приняли в нашу компанию.
— А разве это легко — дружить впятером? Разве вы не
разбились на пары?
— Нет. У нас настоящая дружба, у нас монолит.
Когда погибли родители, мне было трудно, но друзья помогали.
Особенно Замотаев.
