Вечер был чудный, теплый, безветренный, однако
декабрь – это все-таки не август, и спустя полчаса Алена начала зябнуть. А
через час стояния практически неподвижно у нее уже зуб на зуб не попадал! Да,
кажется, она зря пустилась в это приключение. Вполне возможно, что интуиция ее
не обманывала, однако ждать, пока сия загадочная дама соберется исполнить свое
обещание, у Алены уже не было сил. И, главное, не согреешься интенсивными
физическими упражнениями, потому что главной задачей Алены было – оставаться
незамеченной. Она ерошила, ерошила себя изнутри, как учил некогда дед-охотник,
да толку было мало. И она совсем уже решилась вылезти из сугроба, в котором
таилась (ну вот образовалась у писательницы Дмитриевой с некоторых пор такая
привычка – в сугробах торчать!), как телефончик, притаившийся на своем
привычном месте, под курткой на груди, неслышно завибрировал.
– Алло? – выдохнула Алена.
– Это я, – послышался шепот
Равиля. – Какой-то дядька ходит около главного входа. Попытался заглянуть
в окна. Но с той стороны к двери сразу подошел охранник, и дядька слинял за
угол. Такое впечатление, что собрался подойти к черному ходу!
Предупреждение подоспело вовремя, потому что
до Алены донесся скрип снега под чьими-то быстрыми шагами.
Она выключила телефон и прижалась к стенке
сарая, прикрыв лицо рукавом левой руки, чтоб не белело в темноте. Правой крепче
стиснула монтировку.
Однако мужчине, который вошел во двор, даже и
в голову не пришло, что кто-то за ним следит. Он приблизился к черному входу в
«Барбарис», постоял, разглядывая дверь, потом спрыгнул с крылечка и
вознамерился подняться по металлической лестнице на второй этаж. В снежной
тишине ступеньки заскрежетали так громко, что мужчина резко спрыгнул наземь и
дал ходу со двора. В это мгновение вспыхнул свет в подсобке «Барбариса», и
Алена смогла разглядеть лицо неизвестного.
Впрочем, не такого уж и неизвестного!
Она только головой покачала, дивясь причудам
судьбы, хотя уж, конечно, ко всему пора было бы привыкнуть...
Итак, мужчина убежал. С черного входа
«Барбариса» выглянул широкоплечий охранник, пристально осмотрел двор и снова
скрылся, по счастью, так и не разглядев авантюристку с монтировкой.
Телефончик завибрировал.
– Это я, – страшным шепотом сказал
Равиль. – Он идет к нашему магазину.
– Посмотрите на него как следует, –
коротко скомандовала Алена.
Прошло еще минут пять или десять.
Ноги просто отмерзли!
«Досчитаю до двухсот и буду выбираться отсюда», –
решила Алена.
Телефон!
– Был, купил литровую коробку ананасного сока
«Моя семья» («Ананас для Инки завтра не забыть!» – вспомнила Алена) и ушел на
остановку маршрутного такси, – отрапортовал Равиль. – Спрашивал про
ремонт в «Барбарисе» – якобы хотел время в ресторане провести, а все закрыто.
Очень интересовался, кто и как охраняет. Потом ушел. – Вы его разглядели?
– Конечно.
– Можете описать?
– А то!
– Ну?!
Последовал отчет.
Алена только головой кивала: глаз-алмаз у
Равиля, ну просто глаз-алмаз!
– Равиль, – сказала она прочувствованно,
когда рапорт был сдан. – Равиль, я вас обожаю. Клянусь, по мотивам этих
приключений я напишу детективчик, героем которого будете вы. Ну, может, не
главным, – немедленно оговорилась она, отлично зная, кто именно окажется главным
героем ее романа, – но именно благодаря вам преступление будет раскрыто...
Равиль сначала немножко попыхтел в трубку,
видимо, не в силах сразу совладать с обуревавшим его восторгом. Потом заговорил
толстым, важным голосом:
– А как меня будут звать?
– Ну, не знаю пока, – растерялась
Алена. – А что, это очень важно? Назову как скажете.
– Назовите Равилем Хаметдиновым, как в жизни,
ладно? – попросил он. – И про магазин «Горячая еда» тоже напишите.
– Договорились.
– Точно? Железно?
– Клянусь Аллахом, – торжественно
пообещала Алена и отключилась.
Дело было сделано, она узнала что хотела,
теперь нужно было вернуться домой (только не забыть, каким путем вернуться!),
чтобы продолжать истощать баланс своего мобильного телефона. А еще нужно
немножко полазить по Интернету...
Да, и волосы покрасить не забыть!
* * *
Моська молодец, конечно... Ой, нет, это Димку
глюк какой-то накрыл, что сказал, будто Моська молодец! Ну, в том смысле, что
она правильно все рассчитала: на память надейся, а сам не плошай. Ему фотка на
книжке здорово помогла, пока он шарил взглядом по лицам, пытаясь отыскать «свою
знакомую дамочку», как опять же выразилась Моська.
Как всегда, на электрички во второй половине
дня рвалось множество народу, в кассовых залах толпа кипела. Димка помотался из
одного зала в другой и уже решил, что придется-таки по всей электричке
писательницу искать, как вдруг заметил, что рядом приостановилась какая-то
высокая тетка в дубленой курточке и давит косяка в его сторону.
Его дрожью так и проняло: да вот же она! И в
памяти немедленно возник тот пугающий миг, когда она появилась из-за угла
захламленного ресторанного зала в этой самой дубленке, бледная, с растрепанными
волосами и большущими яростными глазами...
Эти глаза оказались такими же большими, какими
он их запомнил, правда, сейчас никакой ярости в них не было, а было любопытство
и усмешка. Димку-то сначала, когда он дамочку свою увидел, в холод-жар кинуло:
а вдруг она его узнает да сейчас ка-ак заблажит на весь вокзал: держи, лови! –
но тотчас он смекнул, что она смотрит не столько на него, сколько на книжку в
его руках. А, ну да, понятно, это ж ее романчик. Небось приятно, что
читатель-почитатель обнаружился.
Между прочим, на фотографии она была гораздо
моложе и веселей. Улыбка такая приветливая...
«Запомните нас веселыми!» – Костя Катков часто
так говорил. Из какой-то пьесы... «Барабанщица», что ли, Димка не помнил точно,
но вроде бы там какая-то разведчица так прощалась со своими друзьями: дескать,
запомните нас веселыми! – перед тем как пойти на расстрел.
Очень душевно!
Ну и почему это вдруг пришло в голову? Почему
и зачем? К чертям ненужные воспоминания! Работай!
Димка, конечно, сделал вид, что никак фотку на
обложке не соотносит с реальной женщиной, и пошел к кассе, сам исподтишка наблюдая
за жертвой.
