– Ну ладно, – поморщившись, сказала
Моська. – Будем считать это знаком согласия. Повторяю для идиотов: завтра
в три пятнадцать, Линда, потом Маленькая. Если тебе нужно память освежить
насчет твоей знакомой дамочки, то я тебе вот книжечку положу, на книжечке
фотка. Клиентка твоя детективы пишет, это ее книжка и ее фотка. Детективы, между
нами, – жуть что такое, читать невозможно без слез. Тебе читательская
масса только большое-пребольшое спасибо скажет, если ты ее от кропательницы
этой чухни избавишь. Но все, довольно лясы точить. Пошла я. Как говорится,
закрой глаза и открой глаза, и все будет как в сказке.
Димка зажмурился, как идиот, а когда снова
решился расклеить ресницы, рядом уже никого не было. Издалека долетел стук
захлопнувшейся двери...
Как в сказке, главное. Как в сказке, чтоб тебе
сдохнуть!
Он выскочил из ванны, начал быстро одеваться,
хвататься за приготовленное и брошенное на стул чистое бельишко. Книжка упала
на пол, Димка поднял ее и в сердцах швырнул в угол.
Никакие фотки ему не были нужны, он помнил эту
светлоглазую физиономию... век бы ее не видать!
Оглянулся на ванну. Дурак, зачем вылез? Может,
утопиться надо было?
Вздохнул обреченно.
Придется, значит, сделать то, о чем говорила
Моська.
А как быть? «Разве хочешь? Надо!» – как
говорил тот же Костя Катков.
Костя Катков...
Костя в Маленькой. Писательница эта, как ее
там... она тоже в Маленькую едет. Костя – это шанс на получение денег от
Райкиного отца. Писательница – шанс освободиться от удавки, накинутой Гномом.
«Ты в это веришь, Димуль? Ты веришь, что Гном
позволит тебе слезть с крючка и вернуться живым?»
Это внутренний голос спросил. Умный такой
голос...
Думай, думай, Дима. Ты ж тоже не дурак, у
дурака не может быть умного внутреннего голоса!
Какой-то план начал вырисовываться в голове.
Сегодня он узнал от Раечки телефон ее отца.
Нужно позвонить по этому номеру. Назначить Альфреду Ахатовичу на завтра встречу
для получения товара. Товар – деньги.
Но встреча состоится не в Нижнем, а в деревне
Маленькая!
Если Райкин отец приедет, значит, надо будет
хватать деньги – и сразу везти долг Гному. Может быть, тогда Димка Лямин
останется жив!
А если лох деньги не привезет?
Надо, чтобы Райка его заставила. Позвонить ей
и сказать, что, если деньги будут, он завтра же, край – послезавтра женится на
ней. Райка по уши влюблена, ради такой перспективы она из отца даже не тридцать
– сто тридцать тысяч выжмет!
Надежда выпутаться из этого ужаса забрезжила –
слабо, но забрезжила. Димка подошел к ванне, достал затычку. Вода начала
уходить в сток. Надо помыть ванну, хозяйка ужасно разозлится, если он оставит
ее немытой.
Димка смотрел на стремительное, бурное
движение стекающей воды, и вдруг тоска снова взяла его за горло. Ой, честное
слово, лучше было утопиться!
Да что ж теперь, уж поздно, вода почти вся
сошла. А новую наливать охоты нет.
* * *
Было почти девять вечера, когда Алена наконец
устала разговаривать по мобильному телефону. У нее еще горели щеки от вороха
комплиментов, которые на нее обрушились. Правда, это слово следовало
употреблять в очень иронических скобках, однако щеки все равно горели, словно
собеседник не говорил с ней, а надавал хороших оплеух. И горло пересохло.
Алена залпом выпила полный стакан соку и
набрала номер сервисной службы своей МТС, по которому можно было узнать
состояние баланса.
Оказалось, что на счету еще оставалось
несколько долларов, она-то была убеждена, что проговорилась сегодня в пух и
прах!
Ну что ж, это хорошо, что денежки остались,
потому что телефончик ей вечером еще пригодится. Надо только не забыть
отключить все звонки и сигналы, оставив лишь вибратор.
Совершив необходимые манипуляции, она подошла
к книжному шкафу и достала свой детектив – тот самый, действие которого
происходит в городе Париже. Взяла ручку. «Бесценному Равилю от его знакомого
автора», – написала она на титульном листе своим самым разборчивым
почерком и поставила подпись Алены Дмитриевой. Иногда, подписывая свои книги,
она в скобочках упоминала о существовании Ярушкиной, но Равиль таких
подробностей личной жизни писательницы не поймет и не оценит, поэтому господь с
ней, с Ярушкиной, пущай по-прежнему пребывает в незнании.
Книжку с автографом Алена сунула в карман
теплой замшевой куртки с капюшоном. Карман некрасиво оттопырился, но, поскольку
появляться в этой куртке в общественных местах Алена не намеревалась, внешний
вид не имел никакого значения. Главное было, что куртка теплая, легкая, старая
(то есть перепачкать ее не жалко), она не шуршала, не шелестела. Кроме того,
Алену еще никто из ее новых знакомых в этой куртке не видел... Надела, стало
быть, ее, заправила джинсы в сапожки на низком каблуке (вообще говоря, Алена обуви
на низком каблуке практически не носила, но эти сапоги были тем хороши, что не
скользили) и подошла к зеркалу.
Ох, какой вид бледный, заморенный! Когда
женщина две ночи спит кое-как и третья сулит ей ту же перспективу (к тому же
ночи эти одинокие!), нечего ждать, что она будет выглядеть, как юная красавица.
Немедленно стали видны все морщинки и ненужные складочки, и глазки опухли, и
даже седые волосики вроде появились.
С седыми волосиками проще – пора покрасить
волосы, только и всего. Вернешься из своих вечерних странствий – и покрасишься,
какие трудности? Сколько дней уже лежит купленная краска, а у тебя все руки
никак не доходят. А завтра к подруге Инне явишься вся такая темно-русая:
осторожно, окрашено!
Алена уже более снисходительно взглянула на
себя в зеркало и подошла к стенному шкафу, где лежали разные инструменты.
Когда-то ее бывший муж Михаил Ярушкин, который обожал такие штучки, однако не
умел ими пользоваться, забил шкаф множеством всяческого барахла, которое
составило бы счастие нескольких столяров, слесарей и электриков. Алена в недра
шкафа углубляться не стала, взяла только стоявшую с краю легкую, небольшую
монтировку. Потом проверила, горит ли свет в комнатах (в спальне бра над
кроватью, а также настольная лампа около компьютера), сняла телефонную трубку,
набрала номер телефона Тюлениных (их городской квартиры, где заведомо никто не
мог ответить на звонок, ведь Инна с Леонидом ждали ее в Маленькой, а
тринадцатилетний Кирилл гостил у бабушки, Инниной мамы), послушала гудки, а
потом положила трубку чуть-чуть наискосок от рычажков. Достала мобильный
телефон и набрала номер своей квартиры. Ну что ж – занято! Полное ощущение, что
хозяйка, эта растяпа, просто-напросто неправильно положила трубку, поэтому
номер занят, хоть по телефону никто не говорит.
