Стоило вспомнить жадные губы Игоря, его
нетерпеливые руки, шальной блеск его глаз в темноте, как у Алены чуть слезы не
хлынули. Неужели всего этого больше не останется в ее жизни? Может быть, не
нужно рваться в этот несчастный «Барбарис»? Может быть, лучше убраться
восвояси, не дергаться, не мучиться? Зачем ей знать то, чего не нужно знать? Во
многой мудрости многие печали... Может быть, есть смысл убедить себя в том, что
Игоря здесь вообще нет? Ну, не дежурит он сегодня, вообще никто не сторожит
«Барбарис»... Да кому, в самом-то деле, нужны груды строительного мусора?!
Алена нервно махнула телефоном, и тут сердце
ее дрогнуло, потому что в промельке света она разглядела: дверь черного хода в
«Барбарис» чуть-чуть приоткрыта. А еще она увидела на снегу...
* * *
– Димка! Дим! Привет, это я, Раечка!
Молчание. Раечка перепугалась. Она с таким
трудом дозвонилась, сколько дней мучилась, а он молчит, как будто совершенно не
желает с ней разговаривать!
– Димка!!! Ты чего молчишь? Ты меня не
слышишь, что ли? – чуть не закричала она.
– Слышу.
Может, он спал, а она его разбудила? Какой-то
голос у него... как из бочки – глухой, гулкий. Или это телефон чудесит?
– Ой, ты знаешь, я никак не могла к тебе
пробиться! У тебя почему-то телефон был все время выключен. Или ты уезжал? Или
что?
– А, это ты, Райка? Привет. Я тебя не
узнал, – промямлил Димка.
Опять Райка! Опять он ее так называет! Но
Раечка спрятала обиду поглубже.
– Как не узнал, погоди, ты что? У тебя разве
не работает определитель номера?
– А при чем тут определитель номера?
– Как при чем? У тебя ж должен мой номер
определиться, должна появиться надпись: Раечка, мол, звонит.
– А... ну это, я... нет, номер не
определился, – вяло объяснил Димка.
– Почему?
– Ну, я его... это... стер нечаянно в
телефонной книжке.
Нечаянно?! Знаем мы эти нечаянно!
Но что случилось, почему?.. Неужели он до сих
пор злится?
– Дим, ты что, все еще сердишься?
– На что? На тебя? – Димка, чудилось,
даже не заметил, что назвал Раечку неодушевленным местоимением. – Да ты
знаешь, мне все это по такому большому барабану...
Раечкино замирающее сердечко вовсе перестало
биться.
Все по барабану?! Все? И она в том числе?
Господи! Что с ним происходит?!
– Дим, мне нужно с тобой поговорить.
– Ну, говори, – согласился он с тяжким
вздохом. – Только знаешь, у меня зарядка в мобильнике вот-вот кончится.
Так что ты побыстрей.
– Димка! – заорала Раечка сквозь внезапные
слезы. – Я так не могу! Куда ты пропал, почему не хочешь со мной общаться,
почему не звонишь мне? Я чуть с ума не сошла, я...
– Я тоже чуть с ума не сошел, – вдруг
быстро проговорил Димка, и Раечкино сердце заколотилось с невероятной
быстротой.
«Я тоже чуть с ума не сошел!»
Значит, Димка по ней скучал? Так же сильно,
как Раечка – по нему? Но почему тогда... почему тогда ни разу не позвонил, не
нашел ее? Неужели и в самом деле стер нечаянно телефон? А что? Такое вполне
может случиться с кем угодно!
Ну да – и мобильный нечаянно стер, и
квартирный...
Запросто! Только не нечаянно, а нарочно! В
сердцах. А потом жутко раскаялся и... и, как сам признался, чуть с ума не
сошел.
– Ты даже представить не можешь, что тут со
мной происходит, – сдавленно пробормотал Димка. – Я в такой заднице,
Раисенок, ты бы знала!
Она насторожилась. С одной стороны –
«Раисенок». С другой стороны, словечко «задница» не слишком-то стыковалось с
сумасшествием от любви, с разбитым сердцем...
Ой, что-то она стала не по делу цепляться к
словам, совсем как противная писательница Дмитриева!
– Что ты говоришь? – переспросила Раечка
дрогнувшим голосом, очень надеясь, что ослышалась и чего-то не поняла.
– Я знаешь, почему телефон выключал? –
выпалил Димка. – Я боялся, что они меня найдут. Думал, если не буду
отвечать на звонки, как-нибудь все обойдется. А они меня нашли, домой ко мне
притащились и говорят: «Все, парень, дело твое швах. Ты у нас на крючке,
счетчик включен, штраф капает, и если ты не заплатишь или как-то не выкупишься,
тебе кранты. Понял?»
– Погоди, я не понимаю... – жалобно
пробормотала Раечка. – Ты о чем? Какой кран? Что капает?
– Да не кран, а кранты! Я про долг! –
хмуро ответил Димка. – Помнишь, я у тебя деньги просил?
– Конечно, но ведь ты говорил, что для
развития бизнеса. Дим, ты знаешь, я попро... – начала было Раечка, но
Димка не дал договорить:
– Нет, там все гораздо хуже. На самом деле я
брал у одного серьезного человека деньги в долг. Как раз для развития этого
долбаного бизнеса. Но меня кинули... Я заказал одному чуваку товар, а он меня
бортанул и скрылся с деньгами. И вот теперь тот чел, который мне давал в долг,
требует его вернуть. Ну, это нормально, это понятно, однако ж у меня башлей
нет! Он говорит: «Верни долг, и я тебя возьму в свое дело, будешь зарабатывать
как надо. Пока ты не отдал деньги, я тебе доверять не могу. А вернешь – я перед
тобой такие перспективы открою, ты сразу человеком станешь».
– Дима, – чуть дыша от волнения,
проговорила Раечка, – я тебе знаешь что хочу сказать?..
– Да знаю я все, – со вздохом перебил
Димка, – знаю. Но мне теперь вообще писец, понимаешь? Мне придется
человека убить, чтобы с крючка слезть. И я даже не знаю, кто этот человек, я
его увижу сегодня вечером впервые в жизни. А может, он меня убьет. Это уже как
повезет, так что, Раечка, ты извини, мне сейчас не до...
– Дима! – выкрикнула Раечка. –
Погоди! Ничего не надо делать, потому что отец согласен... я его почти
уговорила, мы еще вместе должны на него надавить, и, когда он увидит, какой ты,
увидит, как я тебя люблю, он даст деньги, я точно знаю!
Она выкрикивала все это автоматически, потому
что в трубке уже давно звучали гудки, гудки... Она просто не верила ушам, не
верила, что Димка бросил трубку, что совсем бросил Раечку, что не нужны ему ни
она, ни ее деньги, что ему лучше убить кого-то и даже самому быть убитым, чем
взять у нее деньги. Он боится, что она из-за этих денег получит на него
какие-то права – так, что ли? Или не надеется на отца? Но отец обещал... нет, почти
обещал!
