Впрочем, как решила для себя Кити, это была не последняя их встреча.
Глава 30
ТЫ ПОМОЖЕШЬ МНЕ?
Миша Залетный измаялся вконец.
Рядом – при желании, можно ухватить рукой – ходил миллион целковых в виде дамочки, а он не мог его достать... Эту дамочку, как ее, Вронскую, пасли неустанно, а светиться перед филерами охранки или, что еще хуже, сыскной полицией в планы Михаила ну никак не входило! Тут, в подземельях Сухого оврага, его просто так не достать, а выйди «в город», так обязательно засветишься. И пойдут по твоему следу легавые ищейки, и пронюхают о берлоге, где он залег, а потом выставят секрет, то бишь засаду, и возьмут тепленького. И вернут туда, откуда он сбежал. Да еще сроку накинут. А с мильоном, что Миша изымет у дамочки, он может уехать хоть куда и жить припеваючи всю жизнь: жрать от пуза, пить вдоволь и менять мамзелек хоть каждый день.
Не жизнь была бы – малина!
Михаил стал желчен и зол: ни с того ни с сего съездил по уху поддувале; облаял буфетчика «Каторги» за стылый чай, хотя пил водку; оттаскал за волосы «княжну» единственно за то, что она кинула взгляд в сторону какого-то фартового, только что вернувшегося из дальней «командировки».
Впрочем, оно и понятно: нервы-то не железные!
Потом все же решился: дамочку надо брать. Притащить на свою хату в Сухом овраге и выпытать из нее все про документы: что это за бумаги да где они схоронены. И взять их, а уж потом продать самому. Кому? Да хотя бы тому, кому собиралась продать их эта Вронская. А цену он знает...
Вырядившись мастеровым – в кирзачах, фартуке поверх телогреи и картузе – он занял позицию во дворике дома, где проживала Кити. Ждать пришлось не так уж и долго: Вронская, в манто из черно-бурой лисицы, шляпке в перьях и ботах на каблуках вышла из дома около четырех часов пополудни и направилась в сторону извозчичьей биржи. Следом за ней тотчас поспешил невзрачный гражданин в сереньком коротком пальто и котелке. «Филер», – смекнул Миша и посмотрел в сторону двух «быков», прятавшихся в подворотне. Те тоже заметили человека в котелке. Миша кивнул им, указав на филера, а сам направился наперерез Вронской.
Дальше события разворачивались, как в синематографическом боевике: подручные Миши, зайдя с обеих сторон, подхватили человека в котелке под руки и потащили в ближайший проулок. Несколько ударов ножом, и все было кончено: филер остался лежать на мостовой, истекая кровью, а «быки» испарились, словно их и не было.
Миша прибавил шагу и, настигнув Екатерину Вронскую, схватил ее за плечо.
– Что такое? – возмутилась Кити и тут же прикусила язычок: на нее смотрели холодные и злые глаза того самого громилы, которого она нанимала убрать Заславского и который заставил ее сделать то, что она старалась не вспоминать.
– Ша, дамочка, не рыпайся, – зловеще прошипел Миша. – Ступай со мной.
Он присвистнул, и откуда-то из-за угла вывернула двухместная бричка. На козлах сидел уже знакомый шестерка-поддувала.
– Никуда я с вами не пойду, отстаньте от меня! – вскрикнула Кити, намереваясь привлечь внимание прохожих. Но прохожих не было. Улица, обычно никогда не остававшаяся пустынной, была сейчас, как нарочно, абсолютно безлюдна.
– Пойдешь, курва, – рыкнул на нее Залетный и схватил за руку. – Двигай давай.
– Эй, отпустите даму, – вдруг услышал он спокойный голос за спиной.
Миша оглянулся и увидел высокого худощавого господина в плаще и широкополой шляпе, закрывающей глаза. Вслед за ним оглянулась и Вронская, и взгляд ее просиял:
– Маркиз!
– Ступай своей дорогой, фраерок, – угрожающе произнес Миша, сунув свободную руку в карман. – Ступай, пока я тебя на куски не порезал, гнида.
– Это ваш знакомый? – поинтересовался Артур у Кити, внимательно следя из-под полей шляпы за рукой «мастерового».
– Нет! – почти выкрикнула Вронская.
– Хорошо, – произнес де Сорсо и неожиданно сделал выпад правой рукой. Миша охнул: удар пришелся прямо в переносицу, и из носа хлынула кровь.
– С-сука, нос сломал, – прошипел Залетный и выхватил руку из кармана. В ней был зажат револьвер.
Де Сорсо резко провел прямой удар в подбородок, левой схватил Залетного за запястье и вывернул ему руку. Револьвер с металлическим стуком упал на мостовую. Подлетевшего с выставленной вперед финкой поддувалу маркиз остановил мощным боковым ударом в челюсть, а вторым уложил на землю. Скатившись с тротуара прямо в дорожную лужу, поддувала остался в ней лежать, очевидно, лишившись чувств. Удар у маркиза был очень силен, и, по всем признакам, он имел навыки боксирования или джиу-джитсу. А может, того и другого. По крайней мере, ударом ноги он уложил на мостовую и Мишу, лицо и шея которого были сплошь залиты кровью.
– Уф, – выдохнул Артур и, сморщившись, потер ушибленные и содранные до крови косточки пальцев. А потом с веселой искоркой в глазах взглянул на Кити, смотревшую на него с восхищением. – Ну и приятели у вас, сударыня.
– Никакие это не приятели, Артур. – Она взяла его под руку и заглянула снизу ему в его лицо, затененное заломленными вниз полями шляпы. – Могу я вас так называть?
– Можете, Кити, – с готовностью ответил маркиз. – Кто были эти господа?
Вронская посмотрела на лежащих:
– Не знаю, какие-то громилы.
– И что им от вас было нужно? – с тревогой спросил де Сорсо.
– Ну, что бывает нужно мужчинам от женщин? – Она посмотрела на руку маркиза, пальцы которой были разбиты в кровь. – Вам больно?
– Немного, – ответил Артур.
– Вашу руку надо перевязать.
– Пустяки, – попытался было отмахнуться маркиз.
– Нет, не пустяки, – строго произнесла Кити и, сделав шаг, потянула де Сорсо за собой. – Пойдемте.
– Куда? – спросил маркиз.
– Ко мне, – ответила Вронская. – Я перевяжу вас, а потом мы немного выпьем. – Она снова заглянула ему в глаза и добавила: – Нам обоим это сейчас просто необходимо...
* * *
– Как ты оказался возле моего дома? – спросила Вронская, накидывая на себя пеньюар тонкого шелка. Смотрела она на маркиза с еще большим восхищением, нежели тогда, когда он преспокойно уложил уркаганов на уличную мостовую.
В приватной обстановке маркиз оказался просто обворожительным. И как им не восхищаться, если он способен довести женщину до такого состояния, что она едва не теряет сознание.
– Прогуливался, – неопределенно ответил де Сорсо, продолжая лежать в постели. Чего же лишать себя удовольствия лицезреть обнаженную женщину.
– Просто прогуливался? – посмотрела на маркиза Екатерина с хитринкой.
