Матвей перевернулся на бок.
«Почему ты думаешь, что во сне был зашифрован какой-то ответ? – мысленно спросил он себя и тут же сам стал отвечать: – Да потому что даже во сне мозг бодрствует. Подсознание с гигантской скоростью строит в голове целую гамму чувств, моделирует ситуации, анализирует помимо воли волнующие события и пытается найти ответы на вопросы. Пробуждение разрывает этот процесс…»
Неожиданно Матвея пронзила мысль, поразившая до такой степени своей простотой, что он даже хмыкнул. А ведь ответ лежит на поверхности. Чем он занимался несколько последних дней? Ну конечно, гибелью Суркиных. Осмотрел место пожара, опросил живших по соседству людей, ездил к следователю, а накануне даже навестил патологоанатома. Сосед погибших на пожаре стариков тем временем по его же просьбе распространил слух, что с пожаром не все так чисто и есть человек, который уже почти нашел причину этого события.
«Но ведь я пришел к выводу, что Суркины стали жертвами несчастного случая, – сам себе возразил Матвей и улыбнулся: – А кто это знает? Видят, что копаю, а это и есть причина. Отсюда вывод, пожар подстроен. Но кому могли помешать старики?»
Матвей снова стал искать причину, которая послужила поводом к такой ужасной расправе, и не находил. Что у них есть? Ничего такого, что могло бы заставить кого-то решиться на убийство. Хотя… От дочери Ольги, возможно, осталась квартира. Точно! Почему я сразу об этом не подумал? Ткач получил за месяц до гибели. Матвей снова сел. Он даже был там. Отличная «двушка» на третьем этаже новостройки в Одинцово. Ольга ее сдавала, а сама работала в Костроме. И тут неувязка. Насколько ему известно, эта жилая площадь является служебной и ее нельзя оформить в собственность, чтобы продать. Матвей снова лег. Так или иначе, но сон вдруг как-то стал склонять его в сторону того, что опасность угрожает Ткачевым. И чем больше Матвей размышлял над ситуацией, тем сильнее ему начинало казаться, что видел он под вагоном вовсе не Марту, а Татьяну Ткачеву.
– Ну, что за страна такая! – неожиданно воскликнул сидевший за столом Хвост.
Матвей перевел на него взгляд. Подслеповато щурясь, тот держал на вытянутых руках газету.
– Чего раскричался? – недовольно спросил его Петруха.
– Да тут депутаты с ума сходят, – Хвост отбросил газету в сторону и забарабанил пальцами по столу. – Хотят запретить американцам детей у нас забирать!
– Каких детей? – спросил Тракторист.
– Сирот. Оказывается, даже на этом зарабатывают! – Хвост снова взял газету и подвинул к себе: – До ста двадцати тысяч долларов отваливают за ребенка из России…
Матвей едва сдержался, чтобы не зарычать:
– Как я сразу не догадался?!
* * *
Миновав первые дома, Колган облегченно перевел дыхание. Он опасался, что машина встанет где-то в поле. Не хотелось идти пешком. Однако под стук двигателя все же дотянул до деревни. Она оказалась больше, чем виделась со стороны, и была образована улицами из деревянных и кирпичных домов.
Колган остановился у магазина.
Приземистое, прямоугольное здание с нахлобученной на крышу шапкой снега смотрело на него своими окнами из-под сосулек, как обиженная девчонка сквозь челку.
Колган оглядел улицу и едва поднялся по тщательно очищенным от снега ступенькам, как двери с грохотом распахнулись, и навстречу, вместе с запахом гнилых яблок и хлеба, вывалился раскрасневшийся мужик в накинутой поверх футболки камуфлированной куртке. В одной руке абориген держал бутылку водки, в другой шапку рыжего меха. Колган шагнул в сторону, пропуская его мимо себя, но не рассчитал. Под каблук ботинка попал обломок сосульки, и нога поехала вперед. Он интуитивно схватился за мужичка, но тот не удержался на ногах и под его весом полетел следом. В следующий момент Колгану показалось, как в самый низ позвоночника, туда, где, по заверениям Дарвина, когда-то у предка человека еще начинался хвост, будто бы ударила ледяная молния. Пройдя снизу вверх по позвонкам, она криком застряла в легких. Падение закончилось тем, что мужик оказался сверху. Однако не придавил его, а встал на четвереньки. Лицо нависшего над Колганом аборигена вдруг разом сделалось пунцовым и сосредоточенным, а в нос ударил запах спирта. Колган понял, что стал причиной страшного разочарования мужчины.
– У-у! – протянул абориген, обдав его запахом гнилых зубов, лука и перегара.
– Разбил? – стараясь не дышать, спросил Колган.
– М-мудак! – мужчина поднес к глазам кулак, в котором сжимал горлышко бутылки.
– Понимаю, – Колган стал медленно садиться.
Боль с новой силой пронзила копчик и током ушла в левую ногу.
«Не хватало еще сломать себе что-нибудь», – подумал про себя Колган, а вслух сказал:
– Вставай!
– Ты что, слепой? – медленно поднимаясь, обрел дар речи мужик.
– Не умирай, – Колган сел и огляделся.
Справа в луже водки лежали осколки бутылки.
– Ну, ты даешь! – отряхивая руки, процедил сквозь зубы мужик.
И было в его голосе столько обиды, горечи и разочарования, что Колган, не медля ни секунды, выпалил:
– Сейчас куплю другую!.. Две!
– Давай руку, – оживился мужик и протянул красную, с большими ногтями, обведенными черным трауром, лапищу.
Колган ухватился за нее и медленно встал.
– Ты, Серега, никак допился! – раздались где-то сзади причитания. – Совсем стыд потерял. Уже валяешься!
– Ты чего несешь? – делано вскипел Сергей. – Поскользнулся!
– Вижу, как ты уже вторую неделю скользишь. Верка-то опять у матери с детьми! Они уже забыли, наверное, как папка выглядит.
– Сегодня только заходил к ним, – стал оправдываться мужчина, которого, как выяснилось, зовут Сергеем.
Колган отряхнул штаны, одернул куртку. Он был готов зарычать от досады. Это же надо, с первой минуты поднять такой переполох! Он знал деревенских. Пока женщина не выговорится, не уймется. С другой стороны, она будет срамить своего соседа до тех пор, пока хорошо не разглядит, с кем он тут на крыльце магазина обнимался.
Колган открыл двери и шагнул через порог.
Напоминанием о долге Сергей устремился следом.
Колган окинул взглядом полки за спиной грузной продавщицы и бросил на прилавок купюру номиналом в одну тысячу рублей:
– Две бутылки водки.
Но продавщица не смотрела на него. Полный ненависти взгляд она устремила на Сергея:
– Уже выпил?
– С ума сошла? – выпучился мужик. – Разбил!
– Видишь! – злорадно прищурилась продавщица. – Это знак тебе, чтобы пить заканчивал.
– Не говори, – Сергей миролюбиво улыбнулся и показал пальцем на Колгана: – Ты человека-то отпусти.
Прихватив, кроме водки, еще небольшую банку огурцов, колбасы и хлеба, Колган сбросал все это в пакет.
