– Не могу, честное слово!
Ничего не говоря, Артур подошел к Варваре и приставил шокер
к ее руке.
– Ой! – взвизгнула подруга.
– Это минимальный разряд, – бесстрастно заметил
садист. – Вот так чуть сильнее.
Варька побледнела и в полуобморочном состоянии завалилась
назад.
– А сейчас будет максимум. – Он театрально занес
руку над ее горлом.
– Стойте! – закричала я. – Прекратите! Я
съем, я все съем!
Я принялась забрасывать в себя пельмени, практически не
разжевывая.
– Так-то лучше. Кушайте, малышки, поправляйтесь. Я
зайду через четверть часа за посудой.
Извращенец похлопал Варю по щекам, привел ее в чувство и
вышел.
Мы принялись ритмично жевать.
– Может, спрятать еду под матрац? – предложила я,
одолев пельмени.
– Здесь повсюду камеры, – обреченно отозвалась
подруга, – он следит за нами.
Я только сейчас заметила красные огоньки видеокамер, мигающие
в каждом углу. Не удержалась и показала камере язык.
Проглотить все блюда стоило немалого труда, но я справилась.
Варвара тоже подчистила тарелки. Когда мы выпили коктейль, вошел Артур.
Наверное, он действительно наблюдал за своими фиди. Выглядел он весьма
довольным.
– Если и дальше так пойдет, – сказал он, – мы
перевыполним план по мясу и молоку.
И сам заржал над своей глупой шуткой.
Я так объелась, что мне было трудно говорить, но все-таки не
удержалась и спросила:
– Я так понимаю, что Ирину, вашу невесту, вы выдумали.
А что случилось с Анной Комковой?
– С кем?
– Продавщица из книжного магазина, жила на Кавказском
бульваре, не вышла на работу около двух лет назад. Неужели не помните?
– А-а-а, малышка! – Его глаза подернулись
дымкой. – Я ее потерял.
– Где? – спросила Варя.
– Это образное выражение, – насмешливо откликнулся
фидер, – оно означает, что человек умер. От нее стало пахнуть мочеными
яблоками. Потом она начала странно дышать: глубокий вдох, короткий выдох и
длинная пауза. Так продолжалось несколько дней, и однажды пауза затянулась…
Я догадалась, что случилось. От еды с высоким содержанием
глюкозы у девушки развился диабет, она впала в гипергликемическую кому и, не
получив медицинской помощи, умерла.
– Куда вы дели тело? – спросила я.
– Был месяц май, я закопал ее на берегу озера, под
раскидистой ивой, здесь неподалеку. Впрочем, не будем грустить о былом. Жизнь
продолжается, впереди нас с вами, куколки, ждет еще много интересного!
Проговорив это, сумасшедший оставил нас одних.
Я не сомневалась, что такое «интересное» нас ждет. Нам
уготована та же участь, что и Анне. Не важно, от чего мы умрем – от сахарного
диабета, тромбоза или инфаркта, но смерть неминуема. Сначала мы растолстеем,
превратимся в бессмысленные куски жира, а потом найдем пристанище под ивой.
Рачки и прочая водяная братия с наслаждением обглодают наши
трехсоткилограммовые туши.
– Варька, надо что-то придумать, надо что-то
придумать… – твердила я, отгоняя от себя страшное видение.
Глава 25
Ничего не придумывалось, мысли не удерживались в голове. Мне
постоянно хотелось спать, Варька тоже, когда не жевала, клевала носом.
– Он подмешивает нам в еду психотропные препараты,
подавляющие волю, – поделилась я догадкой с подругой. – Что-то типа
галоперидола, который дают в психушках.
В ответ она лишь апатично пожала плечами.
Артур установил четкий распорядок дня. Он заходил к нам в
десять утра, по очереди препровождал каждую в туалет для водных процедур.
Вообще-то сначала он хотел лишить нас радостей гигиены.
– Фиди должны находиться в неподвижности, чтобы лишний
раз не тратить энергию, – заявил Аладинский. – Обычно дамы ходят в
«утку», а про душ приходится забыть, фидер обтирает их губкой.
Я представила эту картину, и мне резко поплохело.
– Впрочем, это крайние меры, – смягчился изверг. –
Если будете исправно набирать вес, можете мыться. Но под моим присмотром.
Потом нас ждал обильный завтрак. Каждые два часа Артур
приходил с очередной порцией еды. Так продолжалось до десяти вечера, когда
раздавалась команда «отбой». В перерывах между приемами пищи мы тупо пялились в
телевизор. Каждый день Аладинский измерял наши объемы и фиксировал вес.
Динамика его радовала.
Вскоре организм вошел в ритм. Однажды фидер почему-то
задержался на полчаса, и мой желудок заурчал от голода, выдавая фуги Баха. Я
могла составить достойную конкуренцию собакам Павлова.
Несмотря на общую слабость организма, меня не покидала
надежда на побег. Однако Артур не терял бдительности. Когда мы находились в
одиночестве, наручники всегда были пристегнуты. Даже если фидер оставлял одну
руку свободной, я не сомневалась, что он наблюдает за нами по видеокамере.
Однажды во время еды я рискнула встать и попыталась сдвинуть кровать. Она
оказалась привинчена к полу!
Оставалась одна надежда: что с извращенцем что-нибудь
случится. Я воображала сладостные картины: вот Артур попал в серьезную аварию,
лобовое столкновение с самосвалом, и мерзавец истек кровью на шоссе. Или его
смертельно ранил ночной грабитель. Или с крыши упала сосулька, и прямо в
темечко. «Скорая» по «пробкам» добралась только через час, поспела как раз к
его холодному трупу. Ведь с кем-то же такое случается! Но увы и ах, Аладинского
ничего не брало. Каждые два часа он появлялся в нашей комнате с гадкой
улыбочкой на тонких губах.
– Кто-нибудь знает, что ты здесь? – как-то раз
спросила Варя. – Ты кому-нибудь сказала, куда направляешься? Может, тебя
будут искать?
Я покачала головой. Искать не будут. Руслан Супроткин, когда
я рассказала ему о фидере, отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Нет,
конечно, родственники меня хватятся, вот только, боюсь, уже будет слишком
поздно. Не следует питать напрасных иллюзий, спасти нас может только чудо.
Оказалось, что ничто человеческое не чуждо даже такому
извращенцу, как Аладинский. На третий день Артур приволок в комнату какой-то замысловатый
аппарат.
– Сам изобрел, – с гордостью заявил он, –
называется ФМ-1.
Я изобразила живейший интерес:
– Как расшифровывается?
– Feeding machine, машина для кормления. Но я иногда
ласково называю ее автожор.
– И что же делает ваш автожор?
– Садись сюда, покажу.
Я забралась в кресло, напоминающее капсулу. Артур пристегнул
к моим рукам и ногам фиксаторы, на живот прикрепил датчики. На лицо мне легла
маска, к ней вели тонкие трубки.
