Последнюю фразу она произнесла с таким превосходством, что
не оставалось сомнений: уж с ней-то такое не случится. И личная жизнь будет в
порядке, и фигурка не подкачает.
На столе затренькал телефон, завуч подняла трубку, но
отвечать не спешила. Она смотрела на меня, недвусмысленно намекая, что надо
закрыть дверь с той стороны. Я вышла в коридор, и тут оглушительно прогремел
школьный звонок.
Я спустилась на первый этаж, помня о том, что обычно здесь
располагаются младшие классы. Учительница как раз проводила детей до раздевалки
и теперь прощалась с каждым в отдельности:
– Маша, ты сегодня была умничкой… Игорек, скажи маме,
что тебя пора подстричь… Тимофей, не забудь показать дневник родителям!
Тимофей, рыжий мальчишка с хитрыми глазами, очень
убедительно закивал:
– Конечно, Марина Иванна, обязательно!
Но что-то мне подсказывало: предки останутся в неведении.
Очевидно, Марина Ивановна тоже так решила, потому что добавила:
– Я им позвоню.
Заметно сникший ребенок поковылял к выходу. Но уже через
несколько шагов от его печали не осталось и следа. Наверное, выход был найден.
– Боюсь, что сегодня в квартире внезапно сломается
телефон, – с улыбкой сказала я учительнице.
Она засмеялась в ответ:
– Телефон уже ломался. В этот раз случится что-нибудь
другое, у мальчишки отлично работает фантазия.
Хорошего человека видно с первого взгляда. Я сразу поняла,
что Марина Ивановна – бесхитростная женщина, которая очень любит детей. Ей было
лет сорок пять, наверняка у нее имелись муж и собственное потомство. Она была
благополучна и счастлива, и поэтому сам бог ей велел работать педагогом.
Я вообще считаю, что несчастливые люди не должны учить и
воспитывать детей. Они могут быть хорошими водителями, инженерами, директорами,
но вот работать с детьми им категорически запрещено. Непонятно только, как
учитель может быть счастлив, получая копейки за свой адский труд. Но пусть это
останется на совести нашего правительства.
– Это первый класс? – поинтересовалась я.
– Нет, второй «Б».
– А Варвара Николаевна Поликарпова какой класс ведет?
– Второй «А», но ее сегодня нет, она болеет.
Я повторила историю про бедную родственницу из Улан-Удэ.
– Что же мне делать? Я не могу ночевать на вокзале! Да
и вдруг с Варей что-то случилось? Прямо руки опускаются!
В глазах Марины Ивановны появилось сочувствие, мне даже
показалось, что она готова предложить провинциалке кров и стол.
– В последнее время Варвара очень изменилась, –
задумчиво проговорила она. – Раньше была веселая, активная, участвовала в
общественной работе, к каждому празднику рисовала стенгазету. А потом вдруг
стала апатичной, все чаще сидела на больничном, на работу ей было наплевать. И
еще – она очень сильно прибавила в весе, очень! Хотя, казалось бы, у нее
появился молодой человек, Варя должна была взять себя в руки. Но она, наоборот,
распустилась.
– Молодой человек?
– Ну да, неплохой парень, пусть и без высшего
образования. Но разве это так уж важно для совместной жизни? Главное, чтобы
была любовь.
Боясь спугнуть удачу, я осторожно спросила:
– Значит, вы его знаете?
– Он помогал оборудовать компьютерный класс в нашей
школе: собирал столы, прокладывал кабель… А месяц спустя я увидела его на улице
в компании Варвары, выглядели они как влюбленные голубки.
– Может, если у них серьезные отношения, Варя у него
обитает?
Марина Ивановна пожала плечами:
– Вполне возможно.
– А как узнать его координаты? Или хотя бы имя?
– Молодого человека на работу нанимал завхоз Егор
Васильевич, спросите у него. Комната вон там, сразу за раздевалкой.
Я внутренне ликовала. Как все оказалось просто! Сейчас
быстренько поговорю с завхозом, выцарапаю координаты Артура – если это,
конечно, он, – и дело в шляпе. Сразу станет понятно, разыгрывала меня
Варвара или нет. Ну а если Артур и правда собирается ее убить – то с чистой
совестью сдам преступника правоохранительным органам. И жизнь моя снова
вернется в спокойное русло.
Я поблагодарила милую учительницу и попрощалась. К ней тут
же бросилась дама с роскошным букетом роз.
– Мариночка Ивановна, я к вам! – елейным голоском
пропела она.
Что-то знакомое было в ее облике. Где-то я уже видела эту
кривую улыбочку и похожее выражение глаз – масляное и цепкое одновременно…
Вспомнила! Со мной в классе училась такая Наташа Майская. Девочка весьма
средних способностей перед выпускным классом неожиданно подтянулась по всем
предметам. Она щелкала математические уравнения, словно орешки, легко
оперировала законами физики и блестяще раскрывала тему сочинения. Стоило ей
выйти к доске и сказать пару фраз, как учителя прерывали: «Достаточно, садись,
пять!»
А я за полгода до получения аттестата отчего-то понахватала
четверок, и медаль, уже маячившая на горизонте, уплыла прямо в белы рученьки
Наташи. Я только диву давалась: в течение девяти лет педагоги не могли
разглядеть ее таланты, бедняжка перебивалась с тройки на четверку! И вот
наконец-то справедливость восторжествовала.
Тайна волшебного превращения раскрывалась просто. Я, наивный
советский ребенок, не знала, что мамаша Майской чуть ли не ежедневно таскалась
в школу. С услужливой улыбочкой она преподносила учителям то цветочки, то
коробочку конфет, а то и нечто более значительное – дефицитные французские
духи, например. И тоже называла их уменьшительно-ласкательно – «Оксаночка
Витальевна», «Еленочка Андреевна».
Вот и эта родительница, помимо букета, держала в руках
подарок – большую квадратную коробку, завернутую в блестящую бумагу. Что-то
рановато она начала умасливать педагогов, прямо с начальной школы. Очевидно,
спиногрыз бесперспективен во всех отношениях.
Кстати, Наташе Майской серебряная медаль не очень-то помогла
в жизни. Она поступила на вечернее отделение какого-то малопрестижного вуза, ее
несколько раз отчисляли за неуспеваемость, всеми правдами и неправдами она
восстанавливалась и в итоге через двенадцать лет получила-таки диплом.
Насколько я знаю, сейчас Майская работает рядовым бухгалтером в супермаркете.
Не бог весть какая карьера для медалистки.
Так что судьба – дама принципиальная, конфетами да духами ее
не подкупишь.
Глава 8
Завхоза на месте не оказалось.
– Сегодня же суббота, выходной, – объяснил
охранник.
– А дети почему учатся?
– Они на шестидневке, нормативы в норме.
– Какие еще нормативы? – не поняла я.
