Да, об этом я не подумала.
– А кто он, новый владелец?
Девушка пожала плечами.
– Понятия не имею. Пока никто не заявлял свои права.
Думаю, агентство должно отойти наследникам. Наверное, бывшей жене с дочерью,
родителям… не знаю, кому еще.
Ну вот, у милиции есть еще одна причина подозревать Лизу в
убийстве: она могла пойти на преступление ради наследства. Интересно, когда я
найду настоящего убийцу, действительно ли подруга получит бизнес? Очень хочется
верить, что так оно и будет: тогда бывший муженек, сам того не желая, хоть
как-то компенсирует причиненные ей страдания.
Вот только где же его искать, этого убийцу? Если у Васнецова
не было врагов в деловом мире, то, может быть, надо прощупать его личную жизнь?
Вот, например, они с Машей скрывали от коллег свою связь. А почему? Ну, хитрой
девчонке это было на руку, потому что она надеялась в любой момент подцепить
кого-нибудь покруче да побогаче. Но вот вопрос: а от кого таился Слава? Что,
если причина заключается в какой-то другой женщине? Может, ловелас не
ограничился одной любовницей и соперницы узнали друг про друга? Ведь ревность –
очень весомая причина для убийства.
Интересно, знает Галя про Машу и про вторую любовницу? Если
нет, то спрашивать у кого-то другого и вовсе бесполезно. Я решила закинуть
удочку издалека.
– Такой симпатичный мужчина был Вячеслав Георгиевич…
– А ты откуда знаешь? – удивилась девушка.
– Так вон же портрет висит. Или это не он?
Галя подняла глаза на полотно.
– Он, просто вылитый. Ой, с этим портретом такая
забавная история приключилась! Сейчас я тебе расскажу…
Я внутренне поморщилась: разговор уходит в сторону, надо
срочно возвращать его в нужное русло! Но секретарша уже неслась на всех
парусах, и мне ничего не оставалось, кроме как запастись терпением.
Однажды в агентство «Фа и фу» заявился молодой человек. Он
представился студентом художественного училища и попросил аудиенции у самого
высокого начальника. Галина отправила его к Сусанне Александровне, поскольку
именно она решает кадровые вопросы. Однако парень настаивал, что хочет говорить
с самим генеральным директором. Секретарь решила отшить наглого соискателя, но
тут Вячеслав Георгиевич вышел из своего кабинета, студент кинулся к нему и
добился-таки аудиенции.
Через полчаса, когда посетитель покинул кабинет Васнецова,
хихикающий директор рассказывал секретарше:
– Смех, да и только! Этот студент хочет у нас работать,
показывал мне свои творения, довольно слабые, на мой взгляд. Ну, я предложил
ему внештатную форму сотрудничества, на первое время. А он странно так на меня
посмотрел и говорит: «А хотите, я вас нарисую?» Я удивился. «Спасибо, –
отвечаю, – не надо». А он все не отстает. Говорит, что я очень похож на
одного римского императора, он называл имя, а я запамятовал, и что именно такой
типаж он уже давно ищет. Мол, он создает масштабное произведение вроде
«Последнего дня Помпеи», и я буду там центральной фигурой. А в обмен парень
обещал абсолютно бесплатно сделать мой личный портрет, для кабинета. Я, лишь бы
от него отделаться, пообещал подумать. Представляешь?
– Может, он сумасшедший? – предположила
Галочка. – С чего бы это ему вас рисовать? Да еще потом отдельный портрет
делать?
– Ты так считаешь? – с легкой обидой произнес
начальник. – А может, я действительно на императора похож? Может, мое
изображение останется в веках?
Секретарь подавила усмешку. Она была уверена, что студент
завел речь про портрет и про директорское сходство с великим римлянином с
единственной целью – получить хорошую работу. На что только не идут соискатели,
чтобы очаровать будущего начальника!
Однако художник, похоже, говорил насчет портрета всерьез. Он
донимал Васнецова бесконечными звонками и уговорами, и наконец директор махнул
рукой: ладно, пусть рисует! Опять же, вдруг парень станет знаменитым
живописцем, а вместе с ним и Вячеслав Георгиевич попадет в историю. Потом в
музеях экскурсоводы будут говорить профессионально скучными голосами: «В
центральной части полотна изображен император. Прототипом для создания образа
послужил В.Г. Васнецов, генеральный директор рекламного агентства „Фа и фу“.
Красота!
Несколько дней подряд Вячеслав Георгиевич ездил в мастерскую
к художнику, чтобы позировать. От неподвижного сидения у него ломило спину и
сводило шею, но он стоически терпел боль ради великого искусства.
– Так в кабинете появился этот портрет, –
закончила рассказ Галина. – Директор художнику даже деньги за него
предлагал, но тот отказался: это подарок, как договорились. Сходство с
Вячеславом Георгиевичем потрясающее, прямо как живой!
Девушка неожиданно пригорюнилась, я даже испугалась, как бы
она не пустила слезу.
– Ну а как насчет той картины с римским
императором? – спросила я, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей. –
Хорошая получилась?
– Не знаю, ее студент вроде так и не нарисовал. Уж
директор ему звонил-звонил, спрашивал, когда можно прийти посмотреть, а тот все
отнекивался: мол, картина не готова, требуется время. Я так думаю, что он
просто ушел в загул, с художниками такое часто случается.
– А на работу он к вам устроился?
– Нет, я же говорю: чего взять с алкоголика?
Тут я навострила уши. Если отбросить все домыслы и обещания,
а взять одни голые факты, то получается такая картина. Студент-художник пришел
в агентство только затем, чтобы нарисовать портрет Васнецова. То самое
бездарное творение, что висит сейчас в кабинете. Причем за свою работу художник
не взял ни копейки, трудился исключительно из альтруистических побуждений. Кто
он – сумасшедший? Энтузиаст? Или действительно пропойца, который не в состоянии
контролировать свои действия?
В любом случае, согласитесь, это более чем странная история.
А когда речь идет об убийстве, все, что выпадает из привычного круга вещей,
должно быть рассмотрено самым пристальным образом.
– И давно это было? – спросила я.
– Ну, примерно месяца два назад, может быть, три. А
что?
– Да так, ничего. А у тебя, случайно, координаты этого
художника не остались?
– Наверное, остались, а зачем тебе?
– Да, понимаешь, есть у меня мечта: заказать портрет
своей кошки…
Глупость, конечно, несусветная, но ничего другого мне в
голову не пришло. Однако Галя умилилась.
– Ой, у тебя кошка есть? Какая?
– Да самая обычная, трехцветная.
– А у меня донской сфинкс, зовут Чучундра! Такая
лапочка, умница, мячик приносит! Но, наверное, портрет будет дорого стоить?
– Ничего, мы не дешевле денег! – убежденно сказала
я.
Девушка опять погрустнела.
– У меня отец тоже любил повторять это выражение.
Оказалось, что дешевле. Папе нужна была дорогая операция, но, пока мы собирали
нужную сумму, стало поздно, он умер…
