После того как Кара съела суп, приготовленный Дорой, — который оказался действительно очень острым и пикантным, как и предупреждал Джейк, — она решила сначала пойти наверх. Но что ей там делать? Сидеть в одиночестве и смотреть на падающий снег? Ей хотелось побыть среди людей. Поэтому она осталась внизу.
В семье Джейка она — удивительное дело! — чувствовала себя легко.
Кара уже забыла, что это значит — чувствовать себя легко и непринужденно, пусть даже в чужом халате, со спутанными волосами и без всякого макияжа.
Мать Трумэна была вечно недовольна ею — с того момента, как ее сын сделал Каре предложение. Трумэн тоже критически относился к ней, но заявлял, что критика принесет ей пользу и поможет адаптироваться в его кругу. «Ты неограненный алмаз, Каролин. Если тебя одеть должным образом и немного отшлифовать, ты затмишь всех вокруг».
Ее первоначальное восторженное отношение к Трумэну уступило место сначала разочарованию, затем — раздражению, а потом — гневу. Она не была куском глины, из которого можно лепить что угодно, какой бы мягкой ни показалась ему в день их первой встречи. Вскоре она стала отстаивать свое мнение. Наверное, Кара развелась бы с Трумэном, но старомодное представление о долге, о соблюдении клятвы верности заставило ее искать с ним общие точки соприкосновения.
А потом родился Кэбот, и все, казалось, встало на свои места. Супруги не испытывал друг к другу страстной любви, но и конфликтов больше не было. Трумэн уважал решения Кары и прислушивался к ее мнению, когда дело касалось их сына.
Пока рядом не было его матери.
К несчастью, визиты Сьюзен со временем стали более частыми, и после того как Кэботу исполнился год, она переехала к ним в дом. Свекровь сделала это с разрешения сына, даже не спросив согласия Кары. И как только Сьюзен Венделл поселилась в гостевом крыле их дома, крошечный островок спокойной жизни Кары стал рушиться. И даже материнство перестало приносить ей радость.
Свекровь все больше принижала роль Кары как матери Кэбота и хозяйки в доме. Что приготовить на обед, когда укладывать Кэбота в постель, какую мебель выбрать для гостиной — во все эти дела вмешивалась Сьюзен. И каждый раз, когда Кара жаловалась Трумэну, ей говорили, что она неблагодарная и даже злая женщина.
«Мать просто хочет помочь тебе, Каролин».
Сколько раз она слышала эти слова! Сжав зубы, она пыталась терпеть, твердя себе, что делает это ради сына. Последняя капля, переполнившая чашу ее терпения, была не очень большой. Ничего страшного не случилось. Не было крупной ссоры. Никаких линий, подводивших черту. Кара просто пошла гулять с сыном — в парк. Другие дети весело играли в песочнице — лучшие друзья, встретившиеся мгновение назад. Но Кэбот в нерешительности стоял в стороне. Среди других он выглядел белой вороной: на нем не было простых штанишек и футболки. Он был одет в темно-желтые шорты на ремне и белую рубашку с матросским воротником. Все это было, конечно, дорогим и фирменным.
У трехлетнего мальчика было гораздо больше накрахмаленных рубашек, галстуков-бабочек и пиджаков, чем у взрослого мужчины! Он был миниатюрной копией своего отца, и с каждым днем это становилось все заметнее.
И Кара не выдержала.
Она не хотела растить еще одного Трумэна Венделла. Она не хотела растить сына, который был бы скован условностями, ролями и правилами. Она не хотела растить сына, который достиг бы совершенства, лишая себя простых радостей жизни. Который манипулировал бы другими людьми точно так же, как ими манипулировали Трумэн и его матушка.
Кара хотела, чтобы ее Кэбот был ребенком, а не маленьким мужчиной. Она хотела, чтобы он часто смеялся, пусть даже неприлично громко, как смеялись сейчас Райли и Джилл. Дети, переодетые в пижамки, забрались на колени к отцу, который читал им вечернюю сказку. За несколько часов до этого они красили яйца, настояв на том, чтобы Кара присоединилась к ним. Она взглянула на свои руки. Кончики ее пальцев были неопределенного цвета, но это была небольшая цена за то удовольствие, которое она получила.
— Краска сотрется в конце концов, — сказала ей Бонни.
— Да, я знаю.
— Вам надо было взять ложку, чтобы вынимать яйца из краски.
— Но тогда какое в этом удовольствие?
— Это точно.
Кара хотела отпраздновать Пасху вместе с Кэботом. Она хотела проснуться вместе с ним утром в их маленькой комнатке, найти корзинку, наполненную подарками, а затем, нарядившись, отправиться в церковь…
Но ничего этого не произошло.
Вместо этого ее сын проснулся в большом доме на озере Шамплейн, нашел корзину размером с маленький автомобиль, в которой было столько игрушек, сколько дети обычно не получают ни в день рождения, ни в Рождество.
Кара знала, что мальчик будет одет в строгий костюмчик, светлую рубашку с галстуком в полоску — точно таким же, как у Трумэна. Уж Сьюзен проследит за этим! Потом мальчика отведут в церковь, прежде чем он успеет наесться конфет из своей корзины. Там он пройдет по главному проходу и усядется на скамью, на которой семья Венделлов сидела с начала прошлого века. На эту скамью не смеет садиться никто, даже если Венделлы уезжают во время воскресной службы из города.
И Сьюзен будет рядом с ним. Она будет делать внуку замечания, когда он начнет баловаться, а это случится немедленно. Ведь ему всего три года…
Подняв глаза, Кара почувствовала, что утонула в глубине голубых глаз. Но лишь на секунду. Джейк все еще смотрел на нее, когда произнес: «Шах». Отодвинув стул, он встал и, несмотря на протест Дина, вышел.
Кара не могла понять, что он за человек. В какой-то момент ей казалось, что Джейк — само воплощение одиночества, угрюмый и необщительный человек. В следующую секунду он был примерным семьянином, для которого его родные превыше всего.
— Вы хмуритесь, дорогая, — изрекла Дора, отпив кофе. — Все в порядке?
— Просто задумалась. Простите.
— Нет нужды извиняться. — Дору, однако, было трудно обмануть. — Вы скучаете по своей семье?
— Моей… семье? — К своему ужасу, Кара почувствовала, как глаза ее наполнились слезами. Возможно, из-за тяжелых событий дня или из-за того, что ее разлука с сыном так непредвиденно затянулась, но — да, она действительно скучала по своей семье. По родителям, которые так трагически погибли, и по маленькому сыну, который был единственным родным человеком на свете.
Она не вынесет, если потеряет и его.
— Простите. — На этот раз перед ней извинилась Дора. Она ласково прикоснулась к руке Кары. — Я не хотела расстраивать вас. Конечно, вы скучаете по своей семье. Ведь сейчас Пасха. Всегда тяжело находиться в праздники вдалеке от родных.
— Поэтому мы приехали сюда, — вмешалась в разговор Бонни. — Чтобы быть рядом с Джейком.
— Это не значит, что он не хотел приехать к нам, — вставила Дора. — Он просто… не мог.
Кара не стала расспрашивать о деталях, тем более что Джейк мог услышать ее. Она взглянула в сторону двери:
