Все ясно. Сама дама, по всей видимости, принадлежала к так
называемым «сырам» – поклонникам какого-либо артиста, которые везде следуют за
своим кумиром и зачастую трудятся у него бесплатными секретарями или прислугой.
– Вы знаете вон того, в светлом джемпере? –
спросила я, указывая на Каминского.
– Я их всех знаю, – словоохотливо отозвалась
женщина. – У этого кликуха Маняша. Ну, ходят слухи, что он любит с
мужиками поразвлечься. Впрочем, не знаю, я своими глазами не видела, врать не
стану. А главный у них был Котик.
– Тоже прозвище? – спросила я с замирающим
сердцем.
– Нет, вроде настоящая фамилия. Его недавно убили,
говорят, месть бывшей жены. – И дама скептически хмыкнула.
Я поразилась, насколько быстро распространяются слухи. А
капитан Супроткин еще твердил мне про какую-то тайну следствия!
– А на самом деле что произошло? – Я постаралась,
чтобы мой голос звучал спокойно. Хотя внутри я вся дрожала от возбуждения.
Неужели вот так, средь шумного бала, случайно, я узнаю имя убийцы Льва Котика?
Право же, ради такого подарка я бы вытерпела не только балет, но и бокс.
Однако собеседница меня разочаровала.
– Кто его знает… – пожала она плечами. –
Когда из искусства делают бизнес, ничего хорошего не жди.
Глава 37
Если в конце представления поклоны длятся дольше, чем
аплодисменты, – это провал. Чтобы такого не случилось, артисты обращаются
к клакерам. Специально нанятые люди будут шумно аплодировать, организуют море
цветов от «благодарных зрителей» и вообще создадут впечатление успеха.
Вот оно, оказывается, что. У Котика был побочный бизнес: он
руководил клакой. Или это магазин являлся для него прикрытием основной
деятельности на ниве культуры? Как бы то ни было, но я должна прижать к ногтю
Каминского и заставить его рассказать все: явки, пароли и адреса.
– В буфет пойдем? – спросил Малахов.
Я посмотрела вслед удаляющейся спине Каминского.
– Ты иди, а я тут в толпе подругу заметила, хочу с ней
поговорить, – быстро сориентировалась я.
– Где? – заподозрил обман Максим.
– Ну вон же она, – я неопределенно махнула
рукой, – в черном платье. Лена! – громко крикнула я, и на зов
обернулось сразу несколько девушек. – Видишь?
И пока Малахов не успел опомниться, я стала быстро
пробираться к выходу. Каминского я настигла в фойе около лестницы.
– Вот так сюрприз! – весело сказала я.
Александр резко обернулся.
– Мы знакомы? Ах да… Вы, кажется, журналист? Извините,
не помню вашего имени.
– Людмила, журнал «Звуки му».
– Точно. Ну как вам представление? – светским
тоном поинтересовался Каминский.
– Какое вы имеете в виду: то, что на сцене, или то, что
происходило в зрительном зале?
Мужчина состроил удивленную мину. А я перешла в наступление.
– А вот интересно, – спросила я с милой
улыбкой, – сообщили ли вы следователю, ведущему дело об убийстве вашего
начальника, о криминальном бизнесе последнего?
– Какой еще криминал? О чем это вы? – спал с лица
Каминский.
– Клакерство. Или этот вид деятельности уже стал
легальным?
Александр забормотал что-то невразумительное и попытался
скрыться в толпе. Но я схватила его за рукав свитера и сурово сказала:
– Я вас задерживаю. Пройдемте в ближайшее отделение
милиции. Там с вас снимут отпечатки пальцев и поместят за решетку до выяснения
дальнейшей судьбы.
– По какому праву? – возмутился клакер. – Вы
журналист, а не прокурор!
Ложь не является ложью, если она говорится ради
общественного блага. Поэтому я принялась беззастенчиво врать:
– К вашему сведению, я являюсь добровольным помощником
следственных органов. А с этого года нам разрешено самостоятельно проводить
задержание граждан, особенно если они подозреваются в убийстве. У меня и
«корочки» МВД имеются…
И я принялась рыться в сумке якобы в поисках документа.
Расчет оказался верным: трусливый Каминский мигом растерял
свою уверенность, нервно огляделся по сторонам и сказал:
– Давайте обойдемся без лишней шумихи. Я отвечу на все
ваши вопросы, только не надо никакой милиции. Мне еще сегодня «бис» кричать.
Прозвенел звонок, зрители потянулись в зал, и фойе опустело.
Мы с Каминским уселись на красный бархатный диванчик и стали беседовать.
– Лев Котик работал со всей клакой Москвы? –
спросила я.
Александр искренне рассмеялся:
– Побойтесь бога! В столице немало таких организаций.
Он контролировал лишь Большой и Консерваторию. У оперетты своя клака, у
драматических театров – тоже. Вся Москва, надо же! – И он опять захихикал.
Его шакалий смех мне совсем не понравился, но я решила не
обращать внимание на такую ерунду.
– Значит, теперь, после его смерти, вы стали главным?
Каминский понял, куда я веду, и заволновался:
– Да, я взял дело в свои руки. Но поймите, я не убивал
Льва. Мне это было совершенно невыгодно.
– Ну как же невыгодно, – скептически протянула
я. – Расскажете это своему адвокату. Неужели будете отрицать, что ваш
доход значительно вырос?
– Да, вырос, – горячился Каминский, – но и
хлопоты умножились. И потом, вы хоть представляете себе, как организован наш
бизнес? Думаете, что я весь гонорар кладу себе в карман? Для представления
необходимы минимум пятьдесят человек, и каждому надо заплатить. Но не это
главное. – Александр наклонился ко мне и интимно зашептал на ухо: –
Львиная доля гонорара уходит наверх.
– Куда? – не поняла я.
– Ну, наверх. – Каминский выразительно поднял
глаза к потолку. – Это же мафия, организованная преступность. Полагаете,
нам бы позволили этим заниматься, если бы за всем не стоял один влиятельный
человек?
– Кто он?
Александр вздохнул:
– Поверьте мне, голубушка, вам лучше не знать его
имени. Иначе я не ручаюсь, что вы умрете в глубокой старости и в своей постели.
– Вернемся к убийству Котика. Вы утверждаете, что не
уби…
Мужчина перебил меня на полуслове:
– Поймите, он был моим другом. Настоящим другом, одним
из немногих. В бизнесе я был за ним как за каменной стеной. А теперь мне
приходится решать такие вопросы, от которых волосы на голове дыбом становятся.
И еще мне… мне страшно. Это все только выглядит так красиво: цветы,
аплодисменты, оперные декорации… А я в последнее время все чаще думаю: может
быть, Льва убили из-за клаки? Может быть, скоро моя очередь?..
