– В том-то все и дело! Малахов мне только что звонил и
взахлеб рассказывал, как ему хорошо у вас живется, какие у тебя чудесные дети и
как он успел их полюбить.
Мне было необыкновенно приятно это слышать, хотя комплимент,
по сути, предназначался моей куме Женьке. У нее действительно очень воспитанные
дети. Конечно, как все несовершеннолетние существа, отпрыски производят
естественный шумовой фон, однако они не хамят родителям, не огрызаются друг на
друга, а за столом никому не подкладывают пукательных подушек. Должно быть, по
нынешним временам это большая редкость.
– Так в чем проблема? – спросила я.
– Проблема в том, – медленно, словно для дебила,
принялся объяснять Невский, – что Малахов должен чувствовать себя
несчастным. Он за это деньги платил, и немалые!
Да, действительно, как-то нехорошо получается…
– А я-то что могу сделать?
– Ты должна вести себя, как жена. Постоянно пилить его,
зудеть и действовать на нервы. Одним словом, отравлять жизнь.
– Ой, не знаю… – вздохнула я. – Честно
говоря, у меня ведь нет такого опыта. Ты скажи, что я конкретно должна
говорить?
– Вот, например, сегодня он приедет домой, а ты ему
прямо с порога: «Ты где шлялся, сволочь?» Ну и закати истерику минут на сорок.
– Вообще-то Малахов нигде не шляется. Он сказал, что
оставил фирму на заместителей, а сам постоянно сидит дома, играет с детьми или
проверяет у них уроки.
– Ну тогда напустись на него: «Чего ты сидишь как
истукан? Иди мусор вынеси!» И сунь ему под нос вонючее ведро.
– Нет у нас никакого вонючего ведра. Теща, то есть
домработница, каждый день мусор выносит.
Невский потерял терпение:
– Ну не знаю, придумай что-нибудь. Ты ведь журналист,
включи свое воображение! Спроси у него про деньги, что ли.
– Про деньги?
– Да. «Где зарплата? А ну-ка давай ее сюда!»
– Подожди, как это я скажу чужому человеку: «Давай сюда
зарплату»? Это неприлично.
Алексей рассмеялся:
– Неприлично? В семейной жизни такого слова не
существует. Шарить по карманам супруга, читать его электронную переписку,
подслушивать телефонные разговоры – это абсолютно естественно. Тот, кто этого
не делает, в итоге остается в дураках.
– По-твоему, интеллигентные люди не вступают в
брак? – вскипела я. – Или они одновременно со штампом в паспорте
превращаются в хамов?
Невский испустил тяжкий вздох:
– Ладно, тогда устрой ему истерику просто так, без
причины. В конце концов, для женщин это лучший способ развлечься.
Да? Впервые слышу. Но возможно, он прав и я теряю в жизни
что-то важное. Попробую сегодня же наверстать упущенное.
Глава 35
Вопрос: «Сколько нужно настоящих мужчин, чтобы вкрутить
лампочку?» Правильный ответ: «Ни одного. Настоящие мужчины могут обойтись без
света».
Вечером я зашла в родной подъезд – и попала в кромешную
тьму. На всех нижних этажах перегорели лампочки, не видно ни зги. Безобразие, и
куда только смотрит домоуправление! Осторожно, чтобы не упасть, я принялась
шарить впереди себя ногой. Наконец мне удалось нащупать первую ступеньку.
Держась рукой за стену, я начала медленно подниматься. Вдруг откуда-то сверху,
по-видимому, со второго пролета, послышался разговор. Я нерешительно замерла.
Если люди будут спускаться, может быть, подать голос, чтобы мы не столкнулись в
темноте? Однако содержание их беседы заставило меня затаить дыхание.
Нетерпеливый женский голос:
– Ну скоро ты там? Долго мне еще корячиться в этой
позе?
Виноватый мужской:
– Да никак не могу попасть! Пригнись-ка пониже, мне так
сподручней будет.
– Да куда уж ниже-то! – запротестовала
дама. – Ща совсем коленки подогнутся, завалюсь на фиг!
Я вжалась в стену, прислушиваясь к их тяжелому сопению.
Господи, чем они там занимаются?!
– Сейчас, сейчас… – уговаривал мужчина, – еще
немного… Вроде попал… Черт, опять мимо!
Дама отвесила в его адрес несколько колоритных выражений,
все они принадлежали к разряду непечатной лексики.
– Может, местами поменяемся? – предложил
мужчина. – Ты будешь сверху, а я снизу.
– Не смеши меня! Я ж тебя раздавлю, как таракана! Давай
уж как есть…
Опять возня и кряхтенье.
– Стой! – закричал мужчина. – Попал! А-а-а!..
Пошло-пошло-пошло! Хорошо пошло-о-о!
И тут вдруг вспыхнул яркий свет. Передо мной предстала
картина Репина маслом. Мощная женщина в халате стояла на полусогнутых ногах,
упершись руками в коленки. А на ее широких плечах примостился хлипкий мужичонка
в старых трениках. Мужичонка вкручивал лампочку в плафон, который находился
почти под самым потолком, между первым и вторым этажами. Да, есть еще женщины в
русских подъездах!..
Дома все было как обычно: старшие дети живописно бродили по
квартире, на плите готовился ужин, Нина Платоновна смотрела сериал и
одновременно присматривала за малышами.
– А где Максим? – спросила я.
– Сказал, заедет на работу подписать какие-то
документы, – ответила тетя Нина. – Обещал скоро быть.
Ага, вот и повод для скандала, обрадовалась я.
Когда через пятнадцать минут раздался звонок в дверь, я
пошла открывать, уверенная, что это Малахов. Так, что там советовал Невский? Я
уже приготовилась рявкнуть: «Ты где это шлялся?» – но, к счастью, успела
прикусить язык. Потому что на пороге стоят Олег Хоркин собственной персоной.
Человек, до которого я не могла дозвониться трое суток, сам явился ко мне
домой. Вот уж поистине на ловца и зверь бежит!
– Здравствуй, Люся, – сказал Олег. – Это
тебе.
И он протянул букет хризантем.
Вообще-то я не люблю срезанные цветы. По-моему, цветам самое
место в горшках или на грядке в саду. Люди, которые обожают букеты, в моем
представлении чем-то сродни некрофилам. Ведь срезанный цветок, по сути, уже
мертв. Вдыхать его запах – это все равно что убить человека и, пока тело еще не
начало разлагаться, с наслаждением наблюдать, как из него уходит жизнь.
Конечно, я понимаю, что моя точка зрения, мягко говоря,
оригинальна, поэтому я предпочитаю особо о ней не распространяться. Если мне в
кои-то веки преподносят цветы, я с милой улыбкой принимаю их, но стараюсь
побыстрей избавиться от «покойничков». Вот и сейчас я просто поблагодарила
Олега, надеясь, что мой голос звучал искренне.
Интересно, что его ко мне привело? И как он узнал, где я
живу?
– Твой адрес мне дал Леша Невский, – словно
прочитав мои мысли, сказал Хоркин. – Я пришел, чтобы поговорить о том
убийстве в ресторане.
