Внезапно меня охватили сомнения: а вдруг это был лишь
предлог, чтобы убить Котика? Нет, Кравчук не так проста, как кажется, с ней
нужна особая осторожность.
Глава 24
Я позвонила в массивную дверь. Открыла женщина средних лет в
переднике. Подтянутая, с аккуратной стрижкой, она так и просилась на обложку
журнала: «Персонал для богатого дома».
– Я к Татьяне Кравчук, – сказала я.
Женщина впустила меня, боязливо оглянулась и зашептала:
– Татьяны Андреевны здесь нет, она…
Неожиданно за спиной женщины возникла молодая и красивая
девица. Стопроцентная стерва, какие вцепляются в мужика мертвой хваткой и без
трофеев в виде движимого и недвижимого имущества не покидают поле боя.
– Это вы из милиции? – истерично завопила
она. – Я же вам говорила, что Татьяны нет! И я не знаю, где она! Между
прочим, я звонила своему адвокату, и он сказал, что никакого преступления я не
совершаю! Поэтому прошу оставить меня в покое!
Хорошенький ротик гневно кривился, умело подведенные глаза
буравили мое лицо. Но я не спешила уходить. Домработница что-то знает, я должна
вытянуть из нее правду.
В этот момент откуда-то сверху раздался мощный рев:
– Танюша! Любовь моя!
Голос был мужским и явно принадлежал невменяемому человеку.
– Кто это? – испугалась я.
Ни одна из женщин не ответила. Впрочем, обладатель солидного
баса уже спускался со второго этажа. Нет, я неверно выразилась: он не
спускался, а скорее полз по дубовой лестнице, вцепившись в перила.
Через пару минут на нижней ступеньке сидел небритый лохматый
субъект, раскачивался и плакал.
– Танюша, ну почему? – взывал он в пустоту. –
Девочка моя ненаглядная! Да, я подлец, но я ведь осознал!
«Подлец» был уже не молод, виски побелила седина. Субъект
был одет в черный костюм и белую рубашку, однако создавалось впечатление, что
ни то ни другое он не снимал по крайней мере неделю. Мужчина явно находился в
длительном запое и выходить из него не собирался.
– Ну хватит выть! – прикрикнула на него
девица. – Надоел уже со своей Танюшей. А она, между прочим, преступница!
Вон ее милиция разыскивает. – И девица ткнула пальцем в мою сторону.
– Нет-нет, – поспешно сказала я, – вы меня
неправильно поняли. Мне надо с ней только поговорить.
Мужик неожиданно перестал раскачиваться. Молниеносно, словно
змея, он на коленях преодолел разделявшее нас расстояние, вцепился в мои ноги и
зачастил:
– Я прошу вас, передайте ей, что я ее люблю! И всегда
любил! Я не могу без нее жить! Я согласен на любые условия, пусть только она
вернется!
Я так растерялась, что даже не знала, как реагировать. Я
попыталась осторожно освободиться от его рук, но у меня ничего не вышло. Тогда
я дернулась сильнее, и мужик упал на пол. Физиономия у него тут же стала
злобной и презрительной:
– А-а, вам тоже нужны деньги? Без них и шагу не
сделаете? Ну конечно! Нате, все забирайте, все! Мне ничего не надо! Моя жизнь
кончена!
И он принялся выгребать из карманов мятые доллары и швырять
их в воздух. Потом уткнулся лицом в паркет и зарыдал.
Я наблюдала за происходящим раскрыв рот. А девица деловито
кинулась подбирать с пола купюры. Вскоре у нее в руке оказалась толстая пачка.
Без стеснения задрав водолазку и продемонстрировав безупречно плоский живот,
она спрятала деньги в лифчик. После чего неожиданно подобрела и засюсюкала:
– Ну же, мой котеночек, не надо плакать. Устал, зайчик?
Пойдем, я уложу моего медвежонка в кроватку. – Девица попыталась поднять
мужчину с полу, но он оказался тяжелым. – Елизавета, помогите мне! –
приказала она домработнице.
Елизавета кинулась ей на помощь, предварительно вложив в мою
руку какую-то бумажку. Я вышла на улицу, развернула записку и прочитала: «ул.
Флотская, дом 24/1, кв. 8».
Если мне не изменяет память, Флотская улица находится рядом
со станцией метро «Речной вокзал». Подняв воротник пальто, я рысцой побежала к
метро, тихо радуясь, что проехать надо лишь несколько остановок.
Выйдя на конечной станции зеленой ветки, я минут пятнадцать
вышагивала вдоль шоссе. Казалось, Флотская улица никогда не кончится. Пока я
отыскала нужный дом, вся продрогла под пронизывающим ветром. Погода
окончательно взбесилась: такой холод в середине сентября! Где обещанное «бабье
лето»? На пороге квартиры № 8, расположенной на втором этаже блочной
пятиэтажки, я стояла с лихорадочно блестящими глазами, красным носом и
синюшными губами. Когда Татьяна Кравчук открыла мне дверь, она воскликнула:
– Господи, Люся, на кого ты похожа! Быстрей заходи,
буду отпаивать тебя горячим чаем. Или, может, чего покрепче? Как бы ты не
заболела…
До слез растроганная такой заботой, я покорно побрела вслед
за хозяйкой на кухню, где уже свистел на плите чайник. Пока заваривался
цейлонский чай, я сидела на табуретке и разглядывала обстановку. По сравнению с
убранством кирпичного дома, где я только что побывала, здесь было скромно. Зато
по-домашнему уютно: красные занавески в белый горошек, салфетки с вышитыми
фруктами, явно выполненные своими руками, самодельная же прихватка в виде мыши.
Мне показалось, что во внешности Татьяны произошла какая-то
перемена, но что именно изменилось, я никак не могла понять. Прическу она, что
ли, новую сделала? И вдруг до меня дошло:
– Ой, а куда же делись твои веснушки? Ведь были на всем
лице, на шее, а теперь ничего нет!
– Сошли! – рассмеялась Кравчук. – На самом-то
деле у меня совсем мало веснушек, только на носу. Это я специально для
«чудовища» намазалась французским кремом для веснушек, они высыпают, словно
опята после дождя, а через два дня сами собой сходят на нет. Здорово я
придумала, правда?
– Да, внешность меняется кардинально.
Где-то в комнате заплакал ребенок, Танюша побежала на плач и
вернулась с маленькой девочкой на руках.
– Твоя дочка?
– Да, Леночка, через две недели нам будет годик, –
расплылась в улыбке Татьяна.
Увидев меня, Леночка перестала плакать и заинтересовалась
моими длинными сережками. Я наклонилась, чтобы она могла побренчать камешками.
К счастью, я успела освободить свое ухо до того момента, когда ей пришла в
голову мысль как следует дернуть.
Таня достала веселую кружку с поросенком, налила туда чай,
плеснула немного бальзама на травах и придвинула мне. Я принялась пить
обжигающую жидкость, а Таня тем временем кормила дочку яблочным пюре из
маленькой баночки.
Из коридора послышался звук открываемой двери, на кухню
заглянул парень лет двадцати.
– Мам, я пришел! – возвестил он, ставя на
свободную табуретку увесистые пакеты. – Здесь все, что ты просила:
макароны, масло, томаты… Здравствуйте! – заметил он меня.
