– Какой ход? Зачем ей две одинаковые шубы? Что тут
такого потрясающего?
Михаил выдержал эффектную паузу и сказал:
– А то, что завтра девушка придет в бутик и вернет одну
шубу. И мы выплатим ей четыре тысячи долларов.
– Почему так много? – поразилась я.
– Потому что именно столько стоит шуба! – Парень
посмотрел на меня, как на умственно неполноценную. – Понимаешь теперь?
До меня постепенно доходила вся прелесть этой идеи. Девушка
вышла замуж за богатенького Буратино. Клетка хоть и золотая, но денег на руки
не выдают. В шмотках отказа нет, однако покупать их можно исключительно под
присмотром благоверного. Как выйти из этого положения? Для начала следует
завести любовника, тоже не из бедных инженеров. Потом привести по очереди мужа
и любовника в один и тот же бутик, выбрать одну и ту же вещь и предложить
каждому мужчине оплатить покупку. Потом блондинка сдает одну из вещей-близняшек
обратно в магазин и получает в свое распоряжение кругленькую сумму наличными.
При этом можно не опасаясь носить обновку: и муж, и любовник
думают, что это та самая, которую купил он. А блондинка спокойно тратит
денежки. На что? Не исключено, что на содержание еще одного любовника, бедного
студента.
– Класс! – выдохнула я восхищенно.
– А я что говорил? – хитро улыбнулся
Михаил. – Ирония жизни проявляется в том, что именно горячие, а не
холодные женщины получают в подарок меховое манто. Добропорядочным скромницам
шубы не светят.
Я рассмеялась и почувствовала, как в моей душе зарождается
симпатия к Бартеневу. Жалко, что такой славный человек стал убийцей. Возможно,
суд учтет смягчающие обстоятельства: безработица, нужда, оскорбленное
самолюбие…
– Да, тяжело тебе придется в тюрьме, – вырвалось у
меня помимо воли.
– В какой тюрьме? – насторожился продавец.
Я сообразила, что ляпнула лишнее, и поспешно сказала:
– Только не вздумай ударяться в бега, милиция уже в
курсе, тебя объявят в федеральный розыск.
– В курсе чего? – очень натурально удивился
Михаил. Страха в его глазах не было.
– В курсе, что ты убил Льва Котика.
Повисла пауза. Парень несколько секунд вглядывался в мое
лицо, а потом сказал:
– Это что, шутка? Если да, то не очень удачная.
– Это не шутка. И тебе лучше самому явиться с
повинной, – веско произнесла я.
Наш разговор прервал какой-то элегантно одетый мужчина. Его
синий костюм был безукоризненно выглажен, а воротничок рубашки поражал
кипенно-белой чистотой.
– В чем дело? Возникли проблемы? – спросил он,
бросая настороженный взгляд попеременно то на меня, то на Михаила.
Бартенев первым пришел в себя:
– Нет, Валентин Борисович, все нормально.
Познакомьтесь, пожалуйста, это Люся, моя двоюродная сестра. Вот приехала ко мне
из деревни погостить, но потерялась в столице, прохожие подсказали адрес
магазина.
«Из деревни». Ну погоди, я тебе отомщу! Я мило улыбнулась мужчине:
– Здравствуйте! Ой, вы знаете, ваш бутик пользуется в
нашей деревне огромной популярностью. Односельчане, когда приезжают в Москву,
только здесь и отовариваются: и доярка Зоя, и плотник Серафим, и сторожиха тетя
Галя. Я просто счастлива, что брат устроился сюда на работу.
– Приятно слышать, – невозмутимо отозвался
Валентин Борисович. – Миша, может быть, тебе отвезти родственницу домой?
– Так еще два часа до конца рабочего дня, –
напомнил подчиненный.
– Ничего, можешь идти, я попрошу Аню присмотреть за
твоим отделом. – И он кивнул в сторону темноволосой продавщицы, на которую
я наткнулась у входа.
– Спасибо, – обрадовался Бартенев и пошел
одеваться.
Через минуту мы вышли на шумную улицу.
– Где мы можем поговорить? – громко спросила я,
стараясь перекричать автомобильный гул.
– Пойдем в кафе, – предложил Миша. – Я знаю
одно спокойное местечко, тут за углом.
Глава 20
Кафе оказалось очень милым: интерьер был отделан в духе 60-х
годов прошлого столетия, из динамиков лилась приглушенная музыка в стиле диско.
Мы устроились за столиком в самом углу, подальше от любопытных глаз. Официантка
принесла наш заказ: кофе с «птичьим молоком» для меня, чай с лимоном и
бутерброд с колбасой для Миши.
– Надеюсь, твой новый начальник не голубой? –
невинно поинтересовалась я, размешивая сахар в чашечке.
Михаил оторопел:
– Ты что, успела побывать в магазине на «Студенческой»?
– И в магазине, и в клоповнике у Василия Степановича.
– Ну ты и шустра! – сказал парень с неподдельным
восхищением. – Ты что, из органов?
– Нет, я журналист. Но с органами поддерживаю самые
тесные отношения, – на всякий случай приврала я.
Бартенев молниеносно проглотил бутерброд, залпом высушил чай
и поинтересовался:
– Значит, ты решила, что это я убил Льва Котика?
– Угу, – ответила я, с вожделением поглядывая на
пирожное.
– Почему, если не секрет?
– А больше некому, – заявила я и отправила в рот
первый кусочек нежного суфле, облитого шоколадом. М-м-м, это просто
божественно! – Ты имел зуб на Каминского, при свидетелях грозился ему
отомстить, вот и привел свой план в исполнение.
– Да, но ведь убили-то не Каминского, а Котика! –
резонно заметил молодой человек.
– Ну мало ли, твои планы могли измениться. Ты решил,
что Лев не меньше своего заместителя виноват в произошедшем, и отправил его к
праотцам.
Бартенев возмутился:
– Как легко у тебя получается – «привел план в
исполнение, отправил к праотцам»! Думаешь, увольнение с работы – это
достаточный повод для того, чтобы убить человека? Даже такого мерзкого червяка,
как Каминский?
– Сейчас такое время, что убивают и за меньшее, –
сказала я, поедая пирожное. – Вот, например, этим летом в Тверской области
действовала шайка. Мерзавцы ходили по деревням и били стариков поленом по
голове. И за что? За копеечные сбережения от пенсий: двести, триста рублей.
Безо всяких сожалений отправили на тот свет около десятка человек. А ты небось
лишился большего? Не триста рублей?
– Да, лишился! – закричал Михаил, но тут же взял
себя в руки и понизил голос: – Но ведь я и обрел намного больше! Между прочим,
я буквально на следующий же день устроился в «Фемину». Знаешь, какая у меня
теперь зарплата? Моим бывшим коллегам и не снилась! А престиж? Это тебе не
какой-то зачуханный ларек с пиратскими дисками, а бутик на Арбате! Чувствуешь
разницу?
Тут взыграло мое профессиональное любопытство. На тему
трудоустройства я пишу уже несколько лет. Признаюсь вам, что в нашей газете я
одна старожил, другие журналисты долго не задерживаются. Мальчики и девочки,
недавние выпускники вузов, презрительно воротят нос:
