О семье они не говорили, о работе – тоже. Конечно, может
быть, я отстала от жизни, но о чем тогда, объясните мне, говорить на первых
свиданиях с мужчиной? О погоде, что ли? О курсе мировых валют?
– Знаешь, где Котик жил?
– Нет, он меня к себе не приглашал.
Я вздохнула. Да, от Жанны действительно оказалось мало
проку.
– Ну что, сведешь меня с устроителями конкурса? –
поинтересовалась блондинка.
Вообще-то я не люблю давать лживых обещаний. Поэтому я
чистосердечно ответила:
– Боюсь, что не смогу тебе помочь. Ты мне ничего
существенного о Котике не рассказала, так что обмена не получится.
И я направилась к выходу.
– Подожди, – бросилась мне вслед Жанна, – я
же могу еще что-нибудь вспомнить! Ты только скажи, что тебе надо!
Я обернулась.
– Меня интересует его личная жизнь, его окружение, его
взгляды. Но раз вы об этом не говорили… – Я развела руками.
– Да нет же, мы говорили! Например, насчет детей. Лев
так же, как и я, категорически не хотел иметь детей! Его прямо от одной этой
мысли тошнило!
Хм, забавно. И давно это у него? Интересно, как бы семь лет
назад Лев отреагировал на известие Аиды о том, что она ждет ребенка? И было бы
ему сейчас жаль, что он так и не стал отцом? Теперь этого уже не узнать…
– Почему же он не любил детей? – спросила я.
– А кто их любит? – фыркнула блондинка. – Вот
у тебя, например, есть дети?
– Четверо, – сказала я, не моргнув глазом.
Жанна посмотрела на меня, как на ненормальную.
– Нет, на такой подвиг я не способна. Я в детстве этого
дерьма нанюхалась, на всю жизнь хватит. И не надо мне говорить, будто оно не
пахнет!
– Какого еще дерьма? Ты о чем?
– Да об этом: пеленки, распашонки, горшок, свинка,
коклюш… Как будто сама не знаешь! Еще раз повторить такое я не в силах.
Сначала я недоуменно взирала на Жанну, но потом догадалась:
– У тебя что же, была младшая сестра?
– Брат, – ответила она, пошла в комнату и
вернулась с фотографией в руках: – Вот.
На снимке был изображен юноша лет шестнадцати, очень похожий
на Жанну. Огромные голубые глаза, светлые локоны, полные капризные губы –
настоящий ангелочек.
– Солнышко мое, – проворковала Жанна и поцеловала
фотографию.
Признаться, я не ожидала от нее подобной нежности. Девушка
поймала мой взгляд и смущенно сказала:
– Ведь я его вырастила с пеленок…
Самое великое изобретение XX века – это памперсы. Правда,
некоторые люди склоняются к мнению, будто создание компьютера явилось более
значимым событием. Но попробуйте заикнуться про компьютер молодой матери, и вы
мигом получите исчерпывающий комментарий, каково это – каждый день стирать
загаженные младенцем пеленки. Нет, того, кто придумал памперсы, надо возвести в
ранг святых.
В начале 90-х годов прошлого столетия в России о памперсах
ничего не слышали. Ну какие могут быть прибамбасы для младенцев, если над
страной нависла угроза гражданской войны, полки промтоварных магазинов зияют
пустотой, а мука, сахар и крупы отпускаются по карточкам?
В такое нелегкое время Елену Владимировну угораздило
забеременеть. Поскольку в семье уже подрастала дочь Жанна, двенадцати лет от
роду, женщина решила избавиться от плода. Но ее муж Иннокентий Сергеевич,
который обычно не брал на себя никакую ответственность, неожиданно этому
воспротивился.
– Ты не имеешь права так поступить! Ты должна думать о
судьбе России! – восклицал он, потрясая национально-патриотическими
газетами. – Русская нация вырождается! Еще сотня лет – и китайцы будут
чувствовать себя в Москве – как дома. Если мы такое допустим, потомки нам не
простят.
– Кеша, при чем тут мифические потомки? Чем мы будем
кормить ребенка? – устало спрашивала жена.
– Ничего, как-нибудь прокормимся, – бодро отвечал
Иннокентий Сергеевич. – Вот нас у матери было пять человек детей, и она
всех на ноги поставила, в люди вывела, высшее образование дала. Помню, как мы в
детстве лебеду собирали, салат из одуванчиков ели… Кстати, что у нас сегодня на
ужин? Опять пустая картошка? А мяса нет? Безобразие!
Елена Владимировна оставила ребенка, и в положенный срок у
нее родился мальчик. Отец назвал сына Николаем. И на этом его вклад в
воспитание отпрыска закончился. Через два месяца Иннокентий Сергеевич ушел из
семьи. Мужчина давно работал над книгой об исторической миссии России, уже
начали вырисовывать первые главы, а плач младенца отвлекал от этого эпохального
труда. Сначала Иннокентий Сергеевич перебрался на дачу, а потом и вовсе под
крылышко к другой женщине. Новая жена трудилась поваром в столовой, с ней было
тепло и сытно при любом государственном строе.
Елена Владимировна прервала декретный отпуск и вышла на
работу на родной завод. Правда, уже не инженером, а приемщицей в отдел контроля
качества. Заработок там был побольше, да и работать женщина могла во вторую
смену, с двух дня до десяти вечера. В это время за Николенькой присматривала
Жанна.
Тринадцатилетней Жанне пришлось забыть об играх во дворе,
болтовне с подругами и прочем легкомысленном времяпрепровождении. На ее детские
плечи легла огромная ответственность за маленький пищащий комочек. Когда в
школе заканчивались уроки, девочка вприпрыжку неслась домой и принимала у матери
эстафету. Один бог свидетель, сколько раз у Жанны обрывалось сердце, когда ей
казалось, будто братик не дышит. В «скорой помощи» уже узнавали ее голос и
стремительно выезжали на вызов: «Николенька подавился, кашляет, покрылся
красными пятнами, весь горит…»
Поэтому нет ничего удивительного в том, что, повзрослев,
Жанна не спешила обзаводиться собственным потомством. При одной только мысли,
что этот кошмар опять повторится, у нее, как в детстве, темнело в глазах.
Несколько лет назад Жанна очень удачно вышла замуж. Супруг
был богат, щедр и носил жену на руках. Впрочем, в этой бочке меда
оказалась-таки ложка дегтя. Сначала муж лишь робко заговаривал о ребенке, потом
стал постоянно зудеть о наследнике. Жанна отнекивалась: мол, нам еще рано
заводить детей, надо пожить для себя…
Когда требования мужа ее окончательно достали, девушка
наврала благоверному, что не может иметь детей. Муж переворошил кучу литературы
по искусственному оплодотворению и велел Жанне ложиться в центр репродукции.
Пришлось подать на развод. И хотя Жанна потеряла доступ к неиссякаемому
финансовому источнику, девушка была уверена, что поступила правильно. Возможно,
дети – это и цветы жизни, но расти им лучше на чужом подоконнике.
Я еще раз взглянула на фотографию паренька:
– Какой красавчик! Должно быть, от девушек отбою нет.
