События, описанные в данной книге, могли происходить на
самом деле. Все названия лиц и организаций изменены. Любое совпадение является
случайным, претензии автором не принимаются.
Моему крестнику Тарасу, а также Корнею, Константину и Анне –
милым деткам, которые еще не знают, какое это хлопотное занятие – жизнь.
Глава 1
Я – классическая неудачница. Другую такую еще поискать.
Нормальные женщины к тридцати годам успевают довести до ума хотя бы один важный
аспект своей жизни: делают хорошую карьеру, прочно становятся на ноги в
финансовом отношении, рожают ребенка или, на худой конец, просто выходят замуж
за любимого человека. Из вышеперечисленного мне не удалось ничего. Для меня
никогда не играл марш Мендельсона, у меня нет детей, в кошельке постоянно гуляет
ветер, а тружусь я журналистом в рекламной газете «Работа», которую безработные
покупают исключительно для того, чтобы просмотреть объявления о вакансиях, а на
мои статьи почти никто не обращает внимание.
В общем, жизнь не удалась.
Поэтому нет ничего удивительного, что я не хожу в бывшую
школу на вечера встречи выпускников. Мне нечем похвастаться перед
однокашниками, и я не горю желанием давать им пищу для пересудов.
– Ах, как жаль! А ведь Люся подавала большие
надежды… – будут притворно вздыхать одноклассники, в душе торжествуя, что
у них-то все сложилось просто замечательно. – Помните, у нее были лучшие
сочинения в классе? Да, никогда не знаешь, что получится из ребенка. Все-таки
хорошие отметки не гарантируют успеха в жизни.
Конечно, не гарантируют. Теперь-то я знаю, что для успеха в
жизни нужны не геометрия с химией, а совсем другие вещи. В частности,
пригодятся обаятельная улыбка, пробивные способности и умение не сгибаться под
ударами судьбы. И почему только этому не учат за школьной партой?
Теперь вы понимаете, какой ужас охватил меня, когда я вошла
в родную редакцию и секретарь Любочка сообщила:
– Люсь, тебе вчера звонила Аида Макеева, говорит, твоя
бывшая одноклассница. Я сказала, что сегодня твой присутственный день, она
обещала зайти.
Аидка Макеева! Вот уж кто наверняка процветает! Я помню ее
серьезной темноволосой девочкой, отличницей, гордостью класса. Помимо
общеобразовательной, она училась еще в музыкальной школе, поэтому на всех
праздничных вечерах играла на скрипке. Мне лично казалось, что во время
выступления Макеева слишком гримасничает и не в меру дергается, но на глазах
учителей от умиления наворачивались слезы. Потом до меня доходили слухи, что
Аидка поступила в музыкальное училище, благополучно его закончила, вышла замуж
то ли за коллегу-скрипача, то ли за тромбониста и отправилась покорять
Гнесинку. Уверена, что ей это удалось, и сегодня в составе какого-нибудь
известного симфонического оркестра она колесит с гастролями по всему миру.
Интересно, зачем Аида хочет со мной встретиться? Неужели
только для того, чтобы лишний раз покрасоваться на моем невзрачном фоне? Тогда
ее ждет приятный сюрприз: ко всему прочему я еще и толстая. Да, несмотря на
длительную эпопею с похудением,
[1]
мой вес по-прежнему
приближается к центнеру. Так что бывшая одноклассница, которая наверняка
сохранила стройную девичью фигурку, будет в полнейшем восторге.
Признаюсь, у меня возникла трусливая мыслишка – немедленно
свалить из редакции. Я больна, у меня срочное интервью, я спешу на вокзал
встречать тетушку из Чебеньков – придумать все, что угодно, лишь бы не видеться
с Аидкой. Но потом любопытство взяло верх: как же на самом деле поживает
Макеева? Да и бесполезно скрываться от бывших одноклассников. Когда-нибудь
правда о моей неприглядной жизни все равно выплывет наружу. Люся Лютикова – лузер,
и с этим фактом надо просто смириться.
Первый взгляд на Аиду Макееву подтвердил мои самые худшие
опасения: Аидка была худой. Даже тощей, если говорить точнее. Правда,
приглядевшись, я нашла ее худобу болезненной, но боюсь, что я просто
завидовала. На бывшей однокласснице был надет какой-то коричневый трикотажный
балахон, местами в пятнах и с вытянутыми петлями. Мне он показался ужасным, но,
возможно, я отстала от жизни и именно так сейчас одеваются в лучших домах
Парижа. Голос у Макеевой был довольно хриплым: наверняка в иностранных отелях
дикие сквозняки, вот изнеженная музыкантша и простудилась. В целом же Аида
выглядела на весь свой «тридцатник»: на висках пробиваются седые волосы,
появились морщинки вокруг глаз, и лицо начало приобретать утомленное жизнью
выражение. Впрочем, последнее присуще всем, кому выпало счастье родиться и
провести три десятка лет в России.
Чтобы хоть чем-то поразить Макееву, я выпросила у начальницы
ключ от комнаты для переговоров. Она предназначена для важных клиентов и имеет
соответствующую обстановку: натуральный паркет, кожаные кресла цвета кофе с
молоком, очаровательные и безумно дорогие пепельницы из латуни. Аида уселась в
кресло и, вертя в руках последний выпуск «Работы», принялась тарахтеть без
умолку. Макеева почему-то считала своим долгом рассказать мне о судьбе наших
бывших одноклассников:
– Тимур Есипов сейчас в Америке, работает по контракту
в НАСА, женился на русской девушке, у них уже двое детей, они купили дом в
Калифорнии, почти рассчитались за кредит. А помнишь Олега Парфенова? Он
занимает нехилую должность в банке, обзавелся «шестисотым» «мерседесом»,
женился на фотомодели, сейчас ждут ребенка. А у Наташки Корзун своя
стоматологическая клиника, она развелась с мужем, растит сыновей-погодков. А
Ленка-то Соломатина, наша тихоня, отучилась в аспирантуре в Оксфорде, отхватила
там какого-то потомственного английского графа, сейчас обитает в поместье под
Йоркширом, у нее двухлетняя дочка. Представляешь? Вот как люди-то живут!
Я начала медленно вскипать. Она что, заявилась сюда, чтобы
наступать на мои больные мозоли? Если Макеева намекает, что я нахожусь в
полнейшей заднице, то она может не тратить зря время: я и так в курсе.
– Ты вот тоже, как я погляжу, неплохо
устроилась, – неожиданно сказала Аида, обводя глазами комнату для
переговоров. – Журналист в престижном издании, работа творческая и
зарплата, наверное, приличная?
От изумления я потеряла дар речи. Неужели кому-то может
прийти в голову мысль, что мне, неудачнице со стажем, удалось заполучить
синекуру? Макеева интерпретировала мое молчание по-своему и вкрадчиво
просипела:
– Я знаю, что у вас, у богатых людей, не принято
разглашать свой доход, но мне-то уж можно сказать, по старой дружбе…
Не припомню, чтобы мы с Аидкой в школе дружили. Скорее,
существовали в параллельных измерениях, пересекаясь только по учебным делам.
– На жизнь хватает, – выдавила я из себя расхожую
фразу.
Конечно, хватает, раз я пока еще не протянула ноги. Но разве
это можно назвать настоящей жизнью?
