– Конечно, звоните! – радостно откликнулась
я. – И обязательно приходите в гости! Жаль только, что не смогу принять
вас в своей квартире, потому что она мне уже не принадлежит. Предлагаю
встретиться в зале ожидания на Курском вокзале, скорее всего, именно там я и
буду жить. Вторая лавка в пятом ряду, договорились?
Мужик выругался и отключился.
Возможно, это и жлобство, но сердце мое приятно грела мысль,
что не у меня одной сегодня выдался отвратительный день.
Глава 6
Голый человек на голой земле… Я обожаю смотреть фильмы, в
которых главный герой лишается всего, падает на самое дно жизни, но, веря в
свою счастливую звезду, упрямо карабкается вверх и в итоге вновь оказывается на
коне.
Да, приятно смотреть такие картины, сидя в мягком кожаном
кресле, поедая серебряной ложечкой пирожное и пребывая в уверенности, что
подобные проблемы тебя уж точно не коснутся. Солнце всегда будет сиять на
небосводе, потому что от жизненных невзгод тебя защитит твоя элитная
недвижимость.
Но недвижимости у меня больше не было. Я оказалась на голой
земле, и мне совсем не нравилась эта роль. Интересно, что следует делать
дальше? Куда вообще идут люди, лишившись крыши над головой? Может, в кризисные
центры?
Я позвонила в справочную, и мне дали телефон кризисного
центра для женщин под названием «Подруги». Едва я набрала номер, женский голос
тут же отозвался:
– «Подруги» слушают.
– Я меня беда.
– Вас бьет муж?
– Нет, – оторопела я.
– Муж выгнал из дома?
– Я вообще не замужем.
– У вас голодают дети?
– Детей нет.
– Вы инвалид? Не можете самостоятельно передвигаться и
обслуживать себя?
– Типун вам на язык! Со здоровьем все в порядке.
– Как вам не стыдно! – напустилась на меня
дама. – Нет у вас никакой беды! Очевидно, у вас небольшие трудности, с
которыми вы отлично справитесь сами. Не отнимайте мое время, которое я могу
потратить на женщину, у которой настоящие проблемы!
Отчитав меня, дама бросила трубку. А я задумалась над ее
словами. Доля истины в них была. По сравнению с теми гипотетическими
ситуациями, которые она описала, я была едва ли не в шоколаде. Но сердце
разрывалось от жалости к себе.
Сунув телефон в карман, я уселась на чемоданы, подперла
кулаками щеки, пару раз шмыгнула носом… всхлипнула… и вдруг слезы хлынули из
глаз ручьем. Минут пять я добросовестно рыдала. Кошка Пайса, не привыкшая к
такому бурному проявлению моих чувств, уселась напротив меня, прищурилась, а
потом начала невозмутимо и самозабвенно вылизываться.
В этот самый момент на лестничной клетке этажом ниже
загремело что-то железное, и бодрый женский голос мелодично затянул: «Мы
рождены, чтоб сказку сделать былью…» Рыдать я хоть и не перестала, но
заинтересовалась.
Через пару минут по лестнице на мой этаж поднялась женщина
лет пятидесяти, полненькая, краснощекая и необычайно бодрая. Одета она была в
тренировочные штаны, тапочки и ярко-розовую кофту с надписью «Все бабы как
бабы, а я – богиня!». В руках у женщины были ведро и швабра, из чего я сделала
единственно возможный вывод: это уборщица.
Увидев меня, она поставила ведро на пол, прислонила швабру к
стенке и всплеснула руками:
– Вы что ж так громко рыдаете, девушка? Ключи потеряли?
Давайте я вам слесаря вызову.
В этот момент я снова вспомнила про свои невзгоды и залилась
слезами с новой силой. После страшного предательства любимого человека, после
вероломства подруг мне вдруг страшно захотелось выплакаться на чьей-нибудь
груди. Грудь уборщицы – большая и уютная – подходила для этой цели как нельзя
лучше.
Сопя и гнусавя, я принялась сбивчиво изливать душу. Добрая
женщина реагировала на мои откровения очень хорошо: где надо – ахала, где надо
– прижимала ладонь ко рту, а пару раз даже употребила довольно крепкие
выражения в адрес моих гонителей и мучителей.
Рассказ мой подошел к концу, и я закончила трагическим
голосом:
– Денег у меня нет, идти мне теперь некуда. Пойду на вокзал,
заночую там. Кошку вот только жалко. Она-то за что должна такие муки принимать?
Уборщица хлопнула себя ладонями по могучим бедрам:
– Значит, так! Ни на какой вокзал тебе идти не надо,
пойдешь ко мне. Живу я здесь неподалеку, места хватит. Да, а звать меня Галина
Егоровна.
Я вытерла рукавом нос и в изумлении посмотрела на свою
спасительницу. О чудо! Есть еще, оказывается, замечательные женщины в русских
селеньях, даже таких густонаселенных, как Москва!
– Очень приятно, а я Люся, – сказала я, а потом спохватилась:
– Погодите! Как же вы незнакомого человека вот так запросто к себе на постой
приглашаете? Ведь вы ж меня совсем не знаете! Вдруг я воровка? Обчистила
квартирку…
– Квартирка, я вижу, опечатанная, так что обчистить ты
ее не могла. А насчет незнакомого… Ты поживи с мое, тоже научишься людей с
первого взгляда определять. Пошли. Сейчас, только переоденусь маленько.
Мы спустились на первый этаж, где под лестницей находился
закуток уборщицы. Переодевание заключалось в том, что Галина Егоровна облачилась
в роскошный китайский пуховик малинового цвета и сапоги-казаки со стразами.
Пуховик был оторочен мехом, который выглядел на редкость натурально – если
только представить, что на свете существуют бордово-фиолетовые лисы. Сборы были
закончены, и мы отправились к Галине Егоровне.
По дороге она рассказала мне свою историю. Галине Егоровне
было пятьдесят два года. В Москву она приехала двенадцать лет назад, из родной
деревни Полушкино, что в Тверской области. Муж Галины Егоровны был человеком
хорошим, но крепко пьющим. Однажды зимой он поехал на тракторе за водкой в
соседнюю деревню и на речке провалился под лед. Вытащить-то его вытащили, но
воспаление легких вылечить не смогли. Схоронив мужа, Галина Егоровна решила
податься в столицу на заработки. Поскольку карьеры модели, артистки и
бизнес-леди отпадали в полуфинале, работу долго искать не пришлось – сначала
устроилась дворником, потом уборщицей. Еще когда она работала дворником, ЖЭК
выделил ей жилплощадь, на которую Галина Егоровна меня и вела.
Жилплощадь оказалась практически элитная. В двух домах от
моего собственного – в прошлом – жилья высилась сталинская восьмиэтажка. Дверь
в подъезд вела роскошная, кованая, с решеткой и навороченным домофоном. Внутри
– мрамор, итальянская плитка и упоительной красоты почтовые ящики.
«Однако! – подумала я. – Если дворникам в наше непростое время дают
ТАКУЮ жилплощадь… Может, я зря прожила свою жизнь?»
– Галина Егоровна, а как же это вам удалось квартиру в
центре Москвы отхватить? – поразилась я.
– Да не квартиру, а комнату. Раньше-то я в подвале
жила, от ЖЭКа. А потом – это в конце девяностых было – нанялась я к одной
старушке, ухаживать за ней. Она ко мне душою прикипела, родственников у нее не
было, вот комнату мне свою и отписала. А что центр – так это одно название. Клоповник,
а не квартира, ежели по-честному. У меня в деревне нужник на дворе, так и то
чище, чем здешний сортир. Правда, Бога гневить нечего, все же крыша над
головой…
