Дама решительно покачала головой:
– Это вряд ли, даже не надейся! Люди сейчас держатся за
работу обеими руками, даже больничный никто не берет. Время-то смутное…
Пришлось уйти несолоно хлебавши. В киоске я купила журнал
«Зарплата» и газету «Работа», оба издания заметно отощали с тех пор, как я
держала их в руках в последний раз. Вакансий журналиста не было ни одной,
редактора – только две. Когда я по ним позвонила, мне ответили, что они уже
закрыты.
Войдя в раж, я принялась звонить по всем объявлениям подряд.
Кладовщицей меня не брали, потому что я не знала программу «1С: Склад». Чтобы
работать продавцом, требовалась санитарная книжка. В уборщицы я не подошла,
потому что «больно умная». Кадровик именно так и сказала, после того, как я
поинтересовалась, буду ли оформлена по трудовой книжке и «белая» ли зарплата…
Кажется, у меня остался только один свободный выбор –
сдохнуть под забором.
Спасла меня Наринэ. Когда я поделилась с ней своей
проблемой, она воскликнула:
– Тебе повезло! Эдику, моему двоюродному брату, нужен
продавец, я порекомендую тебя. Завтра же выйдешь на работу.
– Но у меня нет санитарной книжки!
– Завтра будет!
– Я никогда ничего не продавала, – призналась
я, – и с математикой у меня проблемы.
– Я дам тебе калькулятор, – успокоила
Наринэ. – Тем более, что там ничего особенно считать не нужно, все товары
стоят одинаково – тридцать рублей.
– Это в каком же магазине?
– У брата не магазин, а лоток на улице. Будешь стоять в
людном месте, около метро, и продавать товары за тридцать рублей. Сейчас хорошо
идет всякая новогодняя мелочовка: хлопушки, мишура, бенгальские огни. Эдик
отдает тебе товар по двадцать пять рублей, а ты продаешь по тридцать, разница –
твоя. Живые деньги! Так что в твоих интересах продать как можно больше.
Испытательный срок – один день, дальше брат решит, подходишь ты или нет.
– А милиция? – забеспокоилась я. – Мне нужно
иметь разрешение на торговлю? Или какие-нибудь другие документы?
Наринэ махнула рукой:
– Ничего не нужно, милиционеры там уже прикормленные.
Если к тебе кто-нибудь привяжется, просто звони Эдику, он все уладит. Оденься
потеплее, тебе весь день на морозе стоять.
Она сбегала в свою комнату и вернулась с женскими
панталонами с начесом:
– На-ка, бери!
– Нет, – замотала я головой, – не возьму.
– Да они новые! Вот, видишь, ценник еще не срезан!
– Спасибо, но мне не нужно! Я брюки надену.
– А под брюки – обязательно панталоны! –
настаивала Наринэ. – Не спорь, потом спасибо мне скажешь. И вот это тоже
завтра надень.
Она протянула мне сверток.
– Что тут?
– Памперсы для взрослых.
– Зачем??
– От лотка нельзя отойти ни на минуту, иначе товар
разворуют.
– А в туалет куда же?
Наринэ кивнула на памперсы:
– Сюда.
На следующий день в десять утра, как и было назначено, я
стояла около метро «Щелковская». Эдик, мой работодатель, подъехал через
четверть часа на побитой серой «девятке». Хмуро поздоровавшись, он вытащил из
багажника пластиковый стол, три огромные коробки с товаром и какую-то белую
тряпку, измазанную красной краской. Тряпка оказалась рекламной вывеской
«РАСПРОДАЖА! ВСЁ ПО 30 РУБЛЕЙ!!!», которую он привязал к двум деревьям за
веревочки. Реклама идеально вписалась в пространство между деревьями, туда же
встал и стол. Эдик принялся довольно хаотично выкладывать товар.
– А стула нет? – спросила я.
– Я бы привез, мне не жалко, – отозвался
Эдик, – но он не понадобится.
«Прямо рабство какое-то! – с возмущением подумала
я. – Мне тут до восьми вечера околачиваться, неужели за весь день даже
разок присесть нельзя?!»
Однако хозяин оказался прав, в стуле действительно не
возникла необходимость. Холод. Он сразу же сжал меня в своих объятиях и не
отпускал до конца рабочего дня. Что бы я ни делала: пританцовывала на месте,
прыгала на одной ноге, размахивала руками, – мороз не отступал. Я поняла,
что означает выражение – «промерзнуть до костей». Холод пробрал меня насквозь,
до самой последней молекулы где-нибудь в забытом богом аппендиксе.
А еще безумно хотелось съесть чего-нибудь горячего. А еще…
хм… я терпела изо всех сил, но памперс все-таки пригодился. Я не знаю,
действительно ли у младенцев остается сухая попка, как утверждает реклама в
телевизоре, но мой памперс давал о себе знать, еще как давал. И в
пятнадцатиградусный мороз это были не самые приятные ощущения.
Также доставали покупатели.
– Неужели все по тридцать рублей? А почему так дешево? –
подозрительно допытывался мужик в кроличьей шапке.
– Исключительно вам, мужчина, по большому блату, продам
за сто.
Мужик хохотнул:
– Шутку понял, не дурак. А бенгальские огни весело
горят?
– Обхохочетесь.
Он достал кошелек, долго гремел мелочью, а потом спросил:
– Если я куплю две упаковки, дадите скидку?
Когда Эдик наконец приехал, я превратилась в ледышку с
охрипшим горлом и негнущимися пальцами. Хозяин принял у меня выручку,
пересчитал товар и заявил:
– Не хватает пяти хлопушек, восьми упаковок бенгальских
огней и двенадцати пакетов с мишурой.
Кажется, переохлаждение не лучшим образом отразилось на моих
умственных способностях:
– Куда они могли деться? Может, ветром унесло?
– Украли… – бесстрастно отозвался Эдик.
Когда?! Когда их успели украсть, ведь я же смотрела в оба?!
Стоимость стыренного товара хозяин вычел из моей зарплаты и выдал мне на руки
470 рублей.
– Завтра будешь работать? – спросил Эдик.
Я выразительно посмотрела ему в глаза, и он все понял без
слов.
Наверное, в моей ситуации не следует привередничать, надо
хвататься за любое предложение. Но еще один день стояния на морозе в памперсе я
просто не вынесу, лучше уж сразу в петлю. Я прикидывала, есть ли у меня шанс
устроиться по специальности – журналистом, редактором, корректором. Пусть за такие
же копейки, но сидеть в теплом офисе и стучать пальцами по клавиатуре
компьютера. После дня, проведенного на морозе, жизнь офисного планктона
казалась мне сказочно прекрасной: теплое помещение, кулер с питьевой водой,
неторопливый трёп с коллегами ни о чем… В тот момент, когда я мечтала о
бесплатных талонах на обед, зазвонил телефон. Это оказался Руслан.
– Плохие новости, – начал он, – Ветерков не
покончил с собой. Его повесили.
