Вот и Кириллова могла быть и язвительной, и резкой, и даже
грубой. Конечно, она не миндальничала с Виталием Кириченко, и при расставании
он узнал о себе массу нелицеприятных вещей. Получив отставку, он, разумеется,
обозлился. Еще бы, такой удар по мужскому самолюбию! Возможно, на корпоративе
Кириченко попытался помириться с бывшей любовницей, затащил ее в темную
раздевалку, развел шуры-муры… Но директриса опять указала подчиненному на
дверь, и он на нервах долбанул ее тем, что под руку попалось, – подносом в
висок.
В общем и целом версия выглядела вполне правдоподобной.
Осталось только переговорить с самим начальником службы безопасности, чтобы
дополнить ее подробностями.
Улица Олеко Дундича оказалась застроена преимущественно
старыми пятиэтажками. В тщетной попытке замаскировать их убожество
муниципальные власти раскрасили фасады в разноцветные квадратики. Получилось
забавно, но не менее убого. Две высокие панельные новостройки – дома № 32
и № 34 – выделялись на фоне этих жалких хрущевок, как белые люди, случайно
забредшие в негритянское гетто. Они и стояли особняком, на другой стороне
улицы, рядом с гаражами.
На двери подъезда висел домофон. Надежное устройство против
воришек, у которых нет специального ключа. Но даже в самой сложной электронной
системе всегда имеется узкое место – человеческий фактор. Я набрала первую
попавшуюся квартиру.
– Да? – ответил женский голос.
– Здравствуйте, я ваша соседка с пятого этажа.
Извините, что беспокою, мы только вчера переехали и еще не сделали дубликат
ключа от подъезда. Вы могли бы меня впустить?
Дама молча нажала на кнопку.
– Спасибо! – прокричала я в открытую дверь.
Вот как всё просто. Есть и другие безотказные варианты:
– Откройте, это «скорая» к бабушке из сорок второй
квартиры.
– Из ЖЭКа, будем морить мышей и тараканов.
Или можно просто невразумительно пробурчать:
– Это я…
Виталий Евгеньевич Кириченко открыл мне дверь безо всяких
вопросов. Он предстал передо мной с голым торсом, в шелковых боксерских трусах
и боксерской же перчатке на левой руке. Вид у него был обалденный, он запросто
мог заменить Сильвестра Сталлоне в роли Рэмбо. Таким мужиками не
разбрасываются. Если честно, то мне кажется, что Кириллова ужасно сглупила,
когда дала ему от ворот поворот.
– Слушаю вас, – произнес мужчина таким учтивым
светским тоном, словно щеголял во фраке.
Неожиданно для самой себя я взяла и с ходу выпалила:
– Это вы были любовником Елены Михайловны?
Виталий Кириченко усмехнулся, стянул с руки перчатку и
только потом ответил:
– Знал, что рано или поздно ко мне придут с этим
вопросом. Только не ожидал, что это случится так скоро и что придете именно вы,
Людмила Анатольевна.
– Так вы меня знаете? – изумилась я. –
Впрочем, теперь меня в издательстве, наверное, каждая собака знает…
– Я не каждая собака, – весело отозвался
мужчина, – мне по должности положено. Лютикова Людмила Анатольевна,
родилась 24 июля тысяча девятьсот…
Мало того, что Виталий правильно назвал дату моего рождения,
он и дальше весьма точно осветил основные вехи моей биографии.
– А вы будущее предсказать можете?
– Ваше будущее весьма туманно, – серьезно
отозвался Кириченко, – от сумы да тюрьмы, как говорится…
Я набралась храбрости:
– А в своем будущем вы, случайно, тюрьмы не видите?
После секундной паузы Виталий широко распахнул дверь:
– Заходите, поговорим.
Я оказалась в просторном, хорошо освещенном холле. В квартире
был сделан дизайнерский ремонт с перепланировкой: гипсокартонные ниши,
зеркальные шкафчики, арочки… В прихожей доминировал канареечно-желтый цвет.
Должно быть, сюда приятно возвращаться после тяжелого дня – настроение
мгновенно повышается.
Кириченко провел меня в гостиную, оформленнyю в синих тонах.
Несмотря на то что квартира была большой – слева остались еще три двери, следов
женского присутствия я в ней не заметила.
– Я не женат, – заявил вдруг Виталий, будто уловив
мои мысли, – но обручальное кольцо ношу. Чтобы зря не вводить девушек в
искушение. Впрочем, они все равно вводятся…
Его голый торс меня смущал, я усиленно отводила глаза, чтобы
не пялиться на рельефные мышцы. Виталий это заметил, на минуту вышел из
гостиной и вернулся уже в китайском шелковом халате с драконами.
– Так лучше? – улыбнулся он.
Я поняла, что хитрить с ним бесполезно – он читает мои
мысли!
– Присаживайтесь. – Широким жестом хозяин указал
на диван. – Может, хотите выпить чего-нибудь?
– Выпить? В десять утра?
– Ну, там сок или минералку.
Я покачала головой:
– Нет, спасибо. Виталий Евгеньевич…
– Можно просто по имени.
– Виталий… хм… так, значит, вы были… близким другом,
любовником Елены Михайловны, так? И расстались вы со скандалом, так?
– Кажется, я ухватил нить ваших рассуждений. Если я был
ее любовником и мы расстались, то значит, я наверняка являюсь и ее убийцей,
так?
Этот тип явно надо мной издевался. Я не знала, что говорить
дальше, поэтому молча гладила кожаные подлокотники дивана и разглядывала
обстановку.
– Вы не современная девушка, – вдруг заметил
Кириченко.
Я обиделась:
– С чего вы взяли? Компьютером я владею, Интернетом
пользуюсь…
– Компьютер тут ни при чем. Вы принадлежите к
психологическому типу «женщина-мать». Всегда готовы поддержать мужчину,
выслушать его, убаюкать…
– Да… наверное… А еще какие бывают?
– Еще «женщина-ребенок» и «женщина-вамп». Сейчас все
метят в вампы, это модно. Из серии «Как раскрутить мужика на квартиру за
тридцать дней, а потом выкинуть его на помойку».
– На помойку-то зачем?
– Вот-вот, я же говорю, что вы – «женщина-мать», –
рассмеялся Кириченко. – А моя бывшая жена по типажу была сучкой.
Я невольно поморщилась: фи, как грубо!
– А Елена Михайловна к какому типу принадлежала?
Мне показалось, что в глазах собеседника мелькнула боль.
– К чему ворошить прошлое? Это были наши отношения и
наши ошибки, вам незачем о них знать. Уверяю вас, я не причастен к ее смерти.
Вам достаточно моего слова?
– Откровенно говоря, нет. У вас имеется алиби на момент
убийства?
Мужчина улыбнулся, показав идеально ровные зубы. Если бы не
их цвет – слоновой кости, – я бы решила, что без вмешательства протезиста
не обошлось.
