— Разве это не самая эротичная вещь, которую только можно себе представить? — промурлыкал он, припадая к ее губам и чувствуя, как Касси откликается на жаркий призыв его тела.
Обескураженная, Касси кивнула, не способная отрицать его слова. Но когда Джанкарло понес ее в спальню, она поняла, что ее что-то смущает.
Но что?
Джанкарло продемонстрировал ей свою невероятную сексуальность. То был праздник наслаждения — но без каких-либо элементов романтики в виде поцелуев и ласк, которых требовало ее глупое сердечко.
Он усадил Касси на краешек кровати и склонился над ней:
— Ты не могла бы развязать мой галстук?
Женщина подчинилась, ощущая, как дрожат ее пальцы, а потом стала расстегивать его рубашку. Джанкарло помог ей справиться с брючным ремнем, быстро освобождаясь от одежды. Через несколько мгновений он был полностью обнажен, и Касси восхитили его атласная кожа и рельефные мускулы.
— О, Джанкарло, — прошептала она, видя, насколько он возбужден.
— Что?
— Я не понимала…
— Что может быть так хорошо? — Он улыбнулся, припадая губами к ее шее. — А я не ожидал, что ты окажешься такой чувствительной и прилежной ученицей.
Джанкарло опрокинул Касси на кровать и лег сверху. Его пальцы запутались в ее волосах, а губы шептали что-то, покрывая лицо женщины легкими дразнящими поцелуями. Касси застонала, ощутив знакомую тяжесть его тела. И хотя теперь она знала, чего ожидать в следующий момент, первый толчок заставил ее задохнуться от желания.
Джанкарло дразнил ее, покусывая и слегка касаясь губ, и она, не выдержав, жадно притянула к себе его голову, чтобы слиться с ним в поцелуе. Касси получала невероятное удовольствие. Джанкарло заполнил ее до предела, и единственный способ освободиться от напряжения — полностью отдаться страсти.
Она вскрикнула и не узнала собственный голос. Его стон слился с ее возгласом. Потом Касси долго лежала в объятиях Джанкарло, положив голову на грудь мужчины и прислушиваясь к мерному стуку его сердца, а он рассеянно поглаживал ее ладонь. Никогда раньше ей не приходило в голову, что секс может столь сильно привязать женщину к мужчине, вызвать у нее непреодолимое желание быть с ним всегда и никуда не отпускать.
Джанкарло уснул, но его рука все еще покоилась на ее груди. Касси осторожно повернулась, чтобы посмотреть на него. Во сне выражение его мужественного лица было менее строгим. Она разглядывала длинные тени от ресниц на его щеках и чувственные губы. Внезапно ей стало ясно, что она видит перед собой настоящего Джанкарло, обычно скрывающегося под суровой маской. Допустит ли он когда-нибудь ее в свою душу?
Неожиданно Джанкарло потянулся и зевнул.
— Eri persa nei tuoi pensieri, — пробормотал он.
Касси удивленно подняла брови:
— Что это значит?
— Что твои мысли были где-то в другом месте.
— Это верно, — согласилась она.
— Если женщина чем-то озабочена, жди беды, — сухо заметил Джанкарло.
— Я думала о том, что…
Она замолчала, так как, несмотря на их близкие отношения, в нем чувствовалась некая угроза.
— Я до сих пор ничего о тебе не знаю, — мягко закончила Касси.
— Нет, знаешь, — возразил он. — Ты знаешь, как возбудить меня своими фиалковыми глазами, розовыми губками и упругими формами. Ты понемногу учишься тому, как вести себя в постели. Клянусь, ты вернешься в Корнуолл умелой и чувственной любовницей, которая может завлечь в свои сети любого мужчину.
Касси решила, что это комплимент, какой обычно делают временной подружке. Но это заставило ее почувствовать себя пустой красивой куклой, не отягощенной разумом.
— Но я совсем ничего не знаю о твоей жизни, Джанкарло.
Почему женщинам обязательно нужно устраивать допросы, причем каждый раз делать это в самый неподходящий момент? А он-то надеялся, что маленькая продавщица окажется более понятливой. Джанкарло вздохнул:
— Что ты хочешь знать?
— Почему ты решил поселиться в Лондоне?
— Это долгая история.
— Такие истории — самые лучшие.
Неожиданно для себя Джанкарло улыбнулся и принялся ласкать кончиками пальцев ее розовый сосок.
— А ты весьма упряма, не так ли?
Касси закусила губу, чувствуя, как волна удовольствия растекается по телу. Он пытается отвлечь ее?
— Мне просто любопытно.
Он взглянул на ее раскрасневшееся лицо:
— Я уже говорил тебе, что родился в Тоскане?
Касси кивнула, придвигаясь ближе к нему:
— Какая она, Тоскана?
Свежий дурманящий запах ее тела затронул потаенные струны его души, и он позволил себе вспомнить зеленые холмы и залитые солнцем просторы родной земли. Эти воспоминания Джанкарло привык запирать на замок. Он отвергал ностальгию и сентиментальные мысли даже в редкие вынужденные визиты домой.
— Какая? Она — прекрасна. Некоторые люди утверждают, что это самое красивое место на земле.
— Так почему же… почему ты живешь здесь, а не там?
— Все очень запутано. — Он накрутил прядь ее светлых волос на палец. — Там живет мой брат, а город слишком мал, чтобы вместить нас обоих.
У него есть брат. Касси показалось, что она нашла утерянный кусок головоломки.
— Какой он?
— Мы — близнецы.
— Близнецы?! — Касси перевернулась на живот и взглянула на Джанкарло. — Вы абсолютно идентичные?
— Не совсем, — сказал он смеясь. — Мы выглядим одинаково, но двое мужчин не могут быть идентичными, Кассандра, и, если бы у тебя было чуточку больше жизненного опыта, ты бы об этом знала.
Касси уловила грусть, сквозившую в его тоне.
— Вы поссорились? — предположила она.
Джанкарло охватило желание рассказать ей обо всем. Касси появилась в его жизни ненадолго, и, поведав ей эту историю, он ничем не рискует. К тому же он так глубоко запрятал свою боль, что не мешает вытащить ее на свет божий и взглянуть еще разок.
— Ссора? Да, можно сказать и так.
— Что произошло?
Джанкарло уставился в потолок:
— Все началось вскоре после смерти наших родителей. Мама умерла, когда нам было двенадцать, а отец — за пять лет до этого.
— Тебе, наверное, пришлось очень нелегко, — сказала Касси мягко.
У нее был умиротворяющий голос, который, словно бальзам, успокаивал ужасные раны.
— Да. В детстве я был очень одинок. У меня было много денег, но ничего, кроме этого.
— А кто же за тобой присматривал?
— О, у нас была целая куча опекунов — аристократических и образованных мужчин, которые должны были заниматься с нами и над которыми мы очень любили издеваться. — Он пожал плечами. — Мы были весьма своеобразными детьми и конечно же обожали соревноваться друг с другом. Жизнь была для нас бесконечным полем боя, на котором мы самоутверждались, возможно, чтобы компенсировать недостаток родительской поддержки.
