Но я не послушалась и, выйдя из машины возле
нашей станции метро, набрала 02. Настроение у меня было ужасное. Боясь
разрыдаться, я зашла в магазин «Маяк», купила в кафетерии бутерброд с
осетриной, стаканчик сока и пристроилась у высокого одноногого столика. Рядом
лакомились пирожками две девчонки, явно прогуливающие школу. Внезапно одна
захихикала и ткнула пальцем в сторону стены.
– Глянь, Тань, прикол!
Я проследила за ее рукой и увидела небольшой
плакат. На нем была изображена цапля, стоящая в болоте. В клюве она
держала ярко-зеленую лягушку. Голова несчастной исчезла внутри цапли, задние
лапки повисли, но передние крепко-крепко сжимали шею противной птицы. Лягушка
даже в такой, казалось, абсолютно безысходной ситуации не собиралась
превращаться во вкусный обед, она душила своего врага, сражалась за жизнь до
последней минуты и, кажется, преуспела. На «лице» цапли застыло изумленное
выражение, глаза выкатились из орбит. Было понятно, что через секунду она
разожмет клюв… Над живописной сценкой виднелась надпись по-английски: «Never
give up».
– Девочки, не знаете, как это перевести?
– Знаем, – с набитым ртом
пробормотали прогульщицы. – Никогда не сдавайся!
Я почувствовала, как от затылка побежала
горячая волна. А ведь верно, никогда не следует, сложив лапки, покоряться
обстоятельствам! Я разом проглотила остаток бутерброда и сказала:
– Спасибо, девочки, только школу
прогуливать все равно не надо.
– А мы не прогуливаем, – спокойно
пояснила та, что выглядела постарше.
– Что же в кафетерии сидите?
– У нас в школе бомба! – радостно
сообщила другая. – Приехала милиция с собакой, и всех по домам отправили.
Судя по счастливым лицам, недавняя угроза их
здоровью и жизни не испортила им настроение.
Дома я первым делом позвонила в «Морскую».
– Да, – радостно ответил директор.
Ишь, какой веселый, небось тоже химичит с
деньгами и обманывает хозяев.
– Петр? Это Евлампия Романова,
журналистка из «Отдыха».
– Помню вас прекрасно.
– Скажите, Ада Марковна до которого часа
на работе?
– Она уехала.
– Куда? – завопила я, не ожидавшая
подобного поворота событий.
– Ада Марковна всегда берет в апреле
отпуск, – пояснил Петр, – у нее давление высокое, жара ей
противопоказана, вот и ездит к морю в несезон.
– Место знаете? – спросила я, полная
решимости проследовать за бывшей директрисой куда угодно. Хоть в Крым, хоть на
Кавказ.
– Тунис, – преспокойненько ответил
мужик, – там сейчас сказочно: воздух двадцать пять градусов, море такое же
и клубники завались.
Я ошалело посмотрела на трубку. Нет, в Африку
мне пока не надо.
Примерно два часа я металась по квартире,
пытаясь переделать все накопившиеся домашние дела. Гора неглаженого белья
подпирала потолок, куча грязных простыней вываливалась из бачка, по углам
клубилась пыль, а в холодильнике лежали лишь котлеты «Богатырские»… Правда,
помойное ведро было доверху забито упаковками из-под готовой еды – лоточки
от «Крошки-картошки», пакеты от «Русских блинов» и фольга от курицы-гриль.
Очевидно, отчаявшись увидеть меня у плиты, дети решили проблему питания
по-своему. Хорошо еще, что собаки и кошки получают готовый корм!
Убрав квартиру и запихнув в стиральную машину
все, что можно, я поставила на огонь кастрюлю с супом. Руки машинально чистили
картошку, мысли метались, как ошпаренные кошки. Что делать? Ждать две недели,
пока Ада вернется назад? Вдруг в голову пришло решение. Радостно зашвырнув
картошку в кастрюлю, я засмеялась. Боже, как просто, ну почему раньше не
сообразила!
На этот раз в журнале трубку сняла сама Зюка.
– Слушаю, – жеманно протянула
она, – вся внимание.
– Зинка, – прохрипела я, –
слышь, Зинка, платить пора, бабки кончились, плохо мне, ломает!
– Приходи вечером, как всегда, –
коротко бросила Зюка.
– Куда? – сипела я.
– Господи, – вздохнула
редакторша, – последние мозги потеряла! Домой ко мне, в восемь, только не
опаздывай, ждать не стану, в полдевятого уйду, поняла, наркота вонючая!
– Ага, – бормотала я, – в
двадцать часов, как штык.
– Чтоб ты сдохла, – мило пожелала
Зюка и отсоединилась.
Я с удвоенной энергией забегала по комнатам.
Работа так и кипела в руках. Пришедшие из школы дети были удивлены. Сев за
стол, Кирюшка спросил:
– Чего это ты суп сварила?
– Время нашлось, – коротко ответила
я и велела: – Наливайте сами, пока белье повешу.
Лиза с готовностью схватила поварешку.
Я побежала в ванную, но была остановлена криком:
– Что это?
Пришлось вернуться назад.
– Нет, ты глянь, – девочка
возмущенно сунула мне под нос тарелку.
Я уставилась на горку сваренных картофельных
очистков. Кирюшка тем временем быстро открыл помойное ведро и, тыча пальцем в
лежащие там очищенные клубни, изрек:
– Лампудель, ты ошиблась. Картошечку
следовало положить в борщ, а шкурки сюда.
Я в изумлении помешала суп. Надо же, я
задумалась и перепутала, может, и впрямь купить каких-нибудь капель?
Узнать домашний адрес Зюки оказалось проще
некуда. Позвонив в редакцию по другому номеру, я мило прочирикала:
– Это секретариат журнала «Век
искусства»?
– Да, – ласково ответил женский
голос.
– Вас беспокоит личный секретарь Зураба
Церетели.
– Слушаю, – стала совсем сладкой
невидимая собеседница.
– Господин Церетели собирает журналистов
на презентацию новой скульптуры, он хочет послать приглашение госпоже Ивановой,
но только на домашний адрес. К сожалению, в редакциях даже именные билеты
часто попадают в другие руки.
– Пожалуйста, пишите, – моментально
купилась секретарша. – Рубашечный проезд, два.
