Я собралась было выпалить, что она-то не является
ни с какого бока моей родственницей, но вовремя прикусила язык. А ведь
Ириша права. Пока Аня в тюрьме, я ответственна за ее ребенка, Ириша с виду
такая огромная, а на самом деле всего на три года старше Лизаветы… И дети
упрекают меня правильно. Прибегаю вечером, шмякаю котлеты на сковороду, и
все – кушайте, дорогие и любимые. Просто безобразие!
– Извините, – пробормотала я, –
прямо не знаю, как так вышло…
– Ничего, – отмахнулась Лиза, –
мы же хорошие, это другие бы вопить начали…
– А нам все равно, котлеты так
котлеты, – дополнил Кирюшка.
– Еще у дома ларек «Крошка-картошка»
поставили, – сообщила Ириша. – Ты пока телик глядела, мы с Лизкой
сгоняли и принесли себе и Кирке картошку с тремя наполнителями.
– Грибы, салат и брынза, вкусно, –
причмокнул Кирюшка, – вмиг смолотили.
– А котлеты?
– Собакам отдали, – вздохнула
Ириша, – просто поперек горла «Богатырские» встали.
– Редкая гадость, – ухмыльнулась
Лиза.
– Их даже Ада жрать не стала, –
пояснил Кирюшка.
Я глянула в красные мисочки и обнаружила в них
нечто темно-коричневое, по виду сильно смахивающее на кусок глинозема.
Да уж, если Ада не стала есть котлетки,
следовательно, они на редкость противные. Наши мопсихи очень прожорливы. Еду
они могут поглощать безостановочно и в любых количествах. Каша, творог, овощи,
рыба, мясо, суп и вермишель – все исчезает в их маленьких, похожих на
чемоданы пастях. Правда, Мулечка не употребляет трех вещей – лука, чеснока
и лимонов. Ада менее разборчива, ей не нравится лишь один лимон. Головку
чеснока она срубает с радостным урчанием и потом носится по дому, распространяя
миазмы. Вообще, в кинологической литературе указывают, что собаки не выносят
аромата цитрусовых. Все спреи под названием «Анти-дог», призванные отпугнуть
домашних животных от вашего любимого дивана, созданы на базе запаха мандарина
или апельсина. Наши же псы, если зазеваться, слопают эти фрукты с кожурой, не
брезгуют и грейпфрутом, а вот лимон заставляет их чихать.
– Адуся, – засюсюкала я, –
Адочка, лапочка, съешь котлетку…
Но мопсиха брезгливо понюхала угощение и, пару
раз вильнув жирным, свернутым в бублик хвостом, отвернулась. Весь ее вид
говорил: «Уж извини, хозяйка, но даже ради тебя не могу».
– Вот видишь, – радостно сказала
Ириша, – а бедные дети целую неделю ели, только сегодня сломались.
– Мы у тебя менее капризные, чем
собаки, – вздохнула Лиза.
– Вы золотые, потрясающие дети, лучшие на
свете!
– Да, – без ложной скромности
согласились хором все трое, – ты права, это именно так.
Глава 20
Гостиница «Морская» выглядела
непрезентабельно. Внешне она сильно смахивала на муниципальный детский сад.
Я сначала подумала, что в двухэтажном здании из светлых блоков помещается
дошкольное учреждение, и пробежала по переулку вперед. Пришлось возвращаться, и
только тогда глаза наткнулись на небольшую вывеску, вернее, табличку у входа.
Внутреннее убранство гостиницы заставляло
думать, что, распахнув дверь и войдя в холл, вы случайно провалились в дыру во
времени и оказались в провинциальном Доме колхозника середины семидесятых
годов.
Не слишком просторный холл был заставлен
креслами с гобеленовой обивкой, на низких журнальных столиках лежали
потрепанные журналы, а на окнах красовались темно-красные бархатные портьеры с
каймой из круглых бомбошек. Точь-в-точь такие висели у меня в школе, и, когда
нас загоняли в актовый зал, чтобы дети послушали выступление чтеца или лектора,
я всегда старалась устроиться у подоконника и начинала потрошить бомбошки,
умирая от скуки. Вот уж не думала, что подобные портьеры где-то еще живы.
Словно из прежних времен выпала и дежурная.
Большая, даже монументальная тетка с волосами цвета сливочного масла. Губы дамы
пламенели, а на веках синел толстый слой теней. Я давно не встречала таких
экземпляров. Да и произнесла тетка совершенно невероятную для третьего
тысячелетия фразу:
– Вам кого, гражданочка? У нас
ведомственная гостиница.
– Где я могу найти директора?
– По какому вопросу? – не сдавала
позиции дежурная.
– Скажите, корреспондент пришла, из
журнала «Отдых».
– Идите, душенька, прямо, комната
двадцать два, – сразу стала ласковой только что суровая и неприступная
тетка.
Я потопала по длинному коридору, застеленному
красной ковровой дорожкой.
Не успела я приоткрыть дверь, как хозяин
гостиницы, очевидно, предупрежденный звонком дежурной, радостно поднялся мне
навстречу.
– Очень, просто очень приятно. Честно
говоря, нас нечасто балуют корреспонденты. Ну, давайте знакомиться, Петр.
А вас как величать?
– Евлампия, – пробормотала я.
Дождавшись, пока вихрь восторгов по поводу
«удивительного, старинного имени» утихнет, я принялась за дело:
– Наш журнал решил познакомить читателей
с московскими отелями. Но мы задумали пойти по непроторенной дорожке. Что толку
писать об «Интуристе», «Метрополе» и «России»… Все про них все знают, да и
дороги они для простого человека… Но ведь в столице еще много разных мест,
милых, небольших гостиниц, вот ваша, например! Правда, портье сказала, вроде
она ведомственная.
Петр засмеялся.
– Аду Марковну иногда заносит, она здесь
всю жизнь работает и частенько забывает, что сейчас уже двухтысячный. Да, до
некоторого времени мы и впрямь принадлежали Министерству рыбного хозяйства.
– Кому? – удивилась я. –
Я думала, какому-нибудь управлению гостиниц.
– В свое время, – пояснил
директор, – почти все министерства в обязательном порядке имели гостиницы.
Со всех концов СССР в столицу приезжали командированные. Жить в каком-нибудь
«Пекине» или «Ленинградской» они не могли. Дорого, расход на такой отель ни
одна бухгалтерия не оплатит, да еще и мест в этих гостиницах никогда не было…
А в ведомственных с дорогой душой встречали,
но только своих. Правда, мог позвонить директор из какого-нибудь «Угольщика» и
попросить:
– Петюха, пригрей моих ненадолго, под
завязку заполнился.
