– И где я должен прикидывать все «за» и «против»? – проворчал Глеб. – Неужели здесь?
– Конечно, мистер, – удивился Фергюссон. – А где же еще? Не будем вам мешать, у вас есть пять минут, чтобы раскинуть мозгами и высказать первые соображения.
Трое, чьи лица не читались в полумраке, вышли из хижины и расположились напротив входа. Стали негромко переговариваться, закурили. Ветер с моря раздувал их свободно свисающие рубашки, ерошил короткие волосы. Агенты ЦРУ были невзрачны, невелики ростом и вряд ли имели в экстерьере что-то такое, что выделило бы их из толпы. Их что-то беспокоило. Глеб прислушался, один из агентов приглушенно бормотал: ему казалось, он слышал отдаленные выстрелы. «Тяни резину, – подсказал замороченный голос разума. – Тяни до последнего резину…» Глеб думал, что там с парнями. Судя по тому, как Фергюссон старательно обходит тему подчиненных Дымова, добраться до них у цэрэушников не вышло, хотя, возможно, и не пытались. Каковы были их действия, отправились кутить дальше? Для этого нужно быть совсем безголовыми!
Либо добрались до корабля, сдали «под роспись» блондинку, принялись ждать непосредственного начальника, решившего приятно провести время, слонялись по палубе, по набережной рядом с трапом. А далее – «вилка» с тремя концами: 1. Не дождавшись Глеба, решили, что черт с ним, и пошли спать. 2. Подняли тревогу. 3. Посчитали лишним беспокоить высокое начальство и сами помчались на поиски. Каждый вариант по-своему глупый, но четвертого быть не может.
Глухая меланхолия подступала к горлу. Попал в капкан бравый майор спецназа. Люди на мостках продолжали совещаться, небо понемногу серело, волны с раскатистым гулом набегали на берег. «Вот так всегда и бывает, – тоскливо думал Глеб. –
Помянешь не к месту Станового – он явится, помянешь непримиримого врага Мэрлока – и он тут как тут. А когда в действительности требуется помощь, когда решается вопрос жизни и смерти, хоть закричись, ни один из бездельников не явится!»
Под дощатыми мостками что-то заскрежетало. Трое курильщиков недоуменно переглянулись, пожали плечами. И снова посторонний звук заставил их напрячься, он не имел отношения к пришвартованному судну и к обитателям рыбацкой деревушки, если таковые в природе имелись. Один из агентов выбросил сигарету, опустился на корточки, просунул голову через хлипкие перильца и глянул вниз. И тут словно катапульта сработала! Неожиданно раздался плеск воды, словно рыба взыграла под мостками, выскочило нечто, схватило агента за шиворот, поволокло за собой.
Трещали и падали перила, кричал агент, он не удержался на корточках, сверзился в воду. А гибкое тело, по-видимому, реально рисковый пацан, уже выбиралось на мостки, махнуло ногой, подсекая лодыжку, и второй американец, возмущенно ахая, извиваясь, чтобы удариться местом помягче, тоже выбыл из игры. Пятился Фергюссон, путаясь рукой под рубашкой, то ли пистолет хотел достать, то ли почесаться. А Семен Платов, это, безусловно, был он, налетел, как ястреб, схватил за грудки, швырнул затылком об стену. Затем провел серию быстрых ударов – в переносицу, по глазам, в челюсть. Фергюссон орал, пытался защищаться, но этот раунд был явно не за ним.
– Второй взвод, обойти катер! – задорно заревел Семен. – Первый взвод, рассредоточиться на берегу! По противнику – огонь!
«Ну, ни хрена себе», – подумал Глеб за мгновение до того, как в непосредственной близости разразилась стрельба. Стучали штурмовые винтовки «М-16», накал стрельбы был такой, что казалось, работает не меньше десятка автоматов, хотя на самом деле, если вслушаться, их было всего два… Первый агент, умудрившийся извлечь под водой пистолет, уже пытался выбраться на мостки, отплевывался, хватался за раскуроченные перила. С воплем: «Сегодня бесплатные SPA-процедуры, дружок!» – Семен пнул его по руке, выбивая пистолет, вторым ударом спровадил обратно в воду. Убивать он, видимо, никого не хотел, и когда над волнами возникла орущая голова и агент поплыл налево вдоль мостков к зашвартованному судну, он проигнорировал это явление. Набросился на второго, который, падая, пробил своим весом хлипкий настил и застрял в разломанных досках. Он схватил его за шиворот, мощным рывком достал из западни, наградил парой затрещин и, избавив от груза пистолета, точным ударом послал «за кадр». Судя по стонам и скрежету досок, агент сохранил способность к паническому бегству, чем и занялся. Рычал в бессилии Фергюссон, норовя подняться.
Семен ударил его по бедру, отобрал пистолет, врезал от души в глаз и оставил в покое. Побитые и покалеченные агенты ЦРУ отступали к своему судну, один по морю, двое по суше. Завыли от страха, когда по борту катера, а это действительно был катер с дизельным мотором, хлестнул ливень пуль. Сомнительно, чтоб после такого находящиеся на борту люди могли оказать организованное сопротивление. Да и нечем было оказывать, у «морских котиков», сошедших этой ночью с эсминца на берег, не было при себе оружия. Кто-то бегал по палубе, ругался, заводился с хлопками двигатель, каркали побитые агенты, оказавшиеся между двух огней.
– Командир, сколько лет, сколько зим! – радостно провопил мокрый Семен, влетая в хижину. – Ну, и как тут тебе? Возвращается интерес к жизни? Что молчишь, размышляешь о причинности явлений? Кстати, ты не в курсе, на негре синяки видно?
– Семен, что вы здесь делаете? – простонал Глеб. – Кто разрешил?
– Во как, – изумился Платов. – Слушай, Глеб Андреевич, а на каком это языке ты сейчас спасибо сказал? Ладно, понимаем, у тебя шок, с тобой чуть было не вступили в связь, у тебя была прекрасная возможность перейти на сторону зла…
«А мы считаем себя на стороне добра?» – думал Глеб, извиваясь, как червяк, а
Семен прыгал вокруг него, рвал голыми руками скотч, ножа при себе почему-то не было. Потом догадался, выбежал из хижины, подобрал оброненную кем-то из агентов зажигалку, принялся пережигать путы. Обрывки тлеющей ленты падали на пол довольно неудачно: занимались клочья соломы, разбросанные по полу, но пока еще не было повода для паники. Семен пыхтел, как паровоз, извивался Глеб, утлая лачуга наполнялась потихоньку дымом. А снаружи трещали автоматные очереди, кричали люди, пока еще не догадываясь, что их не собираются убивать, заводился двигатель плавательного средства, которое, как и прежде, оставалось за кадром.
– Как в анекдоте, блин, – сварливо бормотал Семен. – Отправь дурака за скотчем, так он тебе клейкую ленту и принесет. Все, Глеб Андреевич, ты свободен, – торжественно объявил Семен, пережигая последние путы. – Дальше действуй сам, если не сложно.
– Ох, Семен, Семен… – Глеб отрывал от себя налипшую ленту, зачарованно таращился на разгорающуюся соломенную циновку в углу лачуги. – Слушай, черт-те что происходит… Я не знаю, как должно быть, но мы все делаем неправильно…
– Неправильно, – согласился Семен. – Но лучше сделать вовремя, чем правильно, согласись?
– Почему так долго? – вдруг занервничал Глеб. – Старушку через дорогу переводили?
– Какой-то ты противоречивый, Глеб, – ухмылялся товарищ. – То «зачем пришли», то «почему так долго». Кстати, ты знаешь, что будет, если долго смотреть на огонь?
