Не поддается. Сидит мертво, словно закопан глубоко в грунт.
– Ну что там, Арнольдыч? – зовет сверху Миша. – Не пора нам сваливать?
– Обычная яма, наполненная всякой дрянью, – отталкиваюсь от чугунного забора. – Возвращаемся…
Мы отходим подальше от берега и, держась фарватера, двигаемся на запад– к эстакадному мосту. Плывем долго, с трудом ориентируясь в мутной воде…
Из головы почему-то не выходит проклятая яма с ее содержимым. Ястараюсь отвлечься, думаю о бестолково проведенной ночи на дне грязной реки, о дурацком задании Горчакова, о загубленном отпуске… Амысли сами собой возвращаются к удивительно ровно лежащей поперек ямы чугунной решетке и странному цилиндрическому предмету, намертво увязшему в донном иле.
Пару раз мы выключали фонари и всплывали на поверхность, корректируя курс и оценивая оставшееся расстояние. Наконец впереди показался монолит мостовой опоры. Рядом с ним покачивалась шлюпка.
Матросы помогли нам забраться на ее борт и налегли на весла.
Спустя минут пятнадцать шлюпка подошла к внешнему борту буксира. Мы перебрались на его палубу и пока стягивали с себя снаряжение, отвечали на вопросы Александра.
Кажется, парня огорчило полное отсутствие результата.
– Ладно, – вздохнул он. – Пойдемте в судовую столовую пить чай. Там капитан заждался…
Сидя за столом и с удовольствием прихлебывая из стакана горячий чай, я опять думал о ровной яме под бетонной набережной реки.
– Николай Егорович, – посмотрел я на пожилого капитана, – вы давно живете в Калининграде?
– Да сколь себя помню, – усмехнулся он. – Как говорится, родился, учился, женился и для дела сгодился. Ивсе в одном городе.
– Скажите, а правду говорят, что при немцах город выглядел красивее?
– Так я ж в пятидесятом родился и не захватил тех времен. Отец же сказывал, будто в послевоенные годы много старинных зданий посносили, не подлежащих восстановлению после бомбежек.
– А набережная всегда такой же была?
Не поняв вопроса, капитан пожал плечами:
– А какой же ей быть?
– Ну, скажем… огороженной забором из замысловатого чугунного литья. Сейчас-то она простовато смотрится за серым бетонным парапетом.
– На старых снесенных мостах имелся такой заборчик, а на набережной не припомню. Нет, точно не было! Уменя и фотографии старого города сохранились– там набережная в том же виде.
Александр почуял неладное в моем интересе и подозрительно щурил глаза. Насторожился и капитан:
– А почему вы про забор-то спрашиваете?
Переглянувшись с Михаилом, я признался:
– Метрах в трехстах пятидесяти от эстакадного моста нашли мы большую яму, наполненную обычным мусором. Мусор разгребли, расчистили. Под ним лежит секция от парадного чугунного забора. Ровненько лежит, аккуратно. Вот и подумалось мне: откуда она там взялась, если на набережной таких изысков отродясь не водилось?..
– А под ней? – подался вперед майор ФСБ. – Что под ней, посмотрели?
Я набрал в грудь воздуха, чтобы поведать о непонятной цилиндрической штуковине, наглухо увязшей в грунте. И, забыв выдохнуть, замер.
– Евгений Арнольдович! Товарищ капитан второго ранга! – тормошил меня за плечо Александр. – Вы выяснили, что под чугунной решеткой?
– Выяснил, – тихо сказал я.
Капитан буксира, сотрудник ФСБ и коллеги по «Фрегату» глядели на меня, ожидая услышать подробности.
И я их озвучил:
– Под решеткой я нащупал свинцовый колпак гальваноударной морской мины.
В столовой повисла тишина.
Спустя несколько секунд Александр сиплым голосом спросил:
– Ошибки быть не может?
Вместо меня ответил Георгий:
– В обращении с подобными штучками мы не ошибались ни разу…
* * *
Вся компания сидит за столом судовой столовой. Кто-то из моих орлов принес бутылку коньяка, капитан распорядился насчет закуски. Пьем по глоточку, говорим, обсуждаем способы преодоления возникшей проблемы.
Сухопутный майор интересуется техническими характеристиками находки. Мы рассказываем…
– Стандартный корпус в форме шара из листовой стали толщиной три миллиметра, – монотонно гудит Георгий. – Внутри размещена зарядная камера с взрывчатым веществом– обычно тринитротолуолом.
– Каков вес боевой части? – иногда вставляет вопросы Александр.
– Разный. От семидесяти до трехсот килограммов.
– А вот эта штука, на которую вы наткнулись, Евгений… Она для чего?
– Свинцовый колпак цилиндрической формы, – объясняю я. – Их не менее пяти, и все выступают снаружи верхней части шаровой поверхности. Внутри каждого колпака находится склянка с жидкостью Грене. При соприкосновении с корпусом корабля или подлодки свинцовый колпак деформируется, разбивая склянку. Жидкость попадает в гальванический элемент, образуя электрический ток. Ну, а далее все просто.
Майор кивает:
– Понятно. Электрический ток подрывает запал, а следом происходит взрыв боевой части.
– Именно так.
– И что же мы имеем?
Жора спокойно произносит, словно рассуждая о погоде в Подмосковье:
– Будучи гадкими затейниками, фашисты просто так мины не разбрасывали. Обычно они минировали что-нибудь важное.
– Например?
– Фарватеры, входы в бункеры, в потайные помещения, в секретные подземные заводы.
– А это мысль, – изумленно глядит на нас Александр. – Значит, прежде всего нужно обезвредить эту хрень.
– Саша, – говорю назидательным тоном, – эту хрень нужно обезвреживать по-любому. Ичем скорее, тем лучше. Явообще удивляюсь, почему ты до сих пор не созвонился с начальством и не доложил об опасной находке.
– Вы правы, – вскакивает он и торопливо покидает столовую.
– Ну вот, – улыбается Жора. – Завтра имеем шанс выспаться и отдохнуть…
Глава четвертая
Российская Федерация; Калининград
Наше время
Не успев притормозить перед разломом, Вальтер едва не разбил темечко о выступающий кирпич.
– В чем дело?! – крикнул он, выбираясь из коридора.
Голова Мартина виднелась в круглом проеме люка.
– Станислав пришел на площадку! – известил он. – Надо срочно уходить из подвала.
– Готовь нашу маскировку! – ухватился «профессор» за перекладины лестницы и стал спешно карабкаться вверх. Выбравшись на поверхность, он закрыл люк тяжелой крышкой и приказал – Иди на площадку.
