Помимо тупости, была у Жирова и еще одна беда — он катастрофически не нравился девушкам. И здесь Стас пришел ему на помощь.
Обычно Малевич кадрил девушку, приводил ее к себе в комнату, поил шампанским или пивом и «укладывал» в постель. Во время процесса он тщательно следил за тем, чтобы бокал девушки не оставался пустым, и к середине ночи очередная пассия Стаса обычно накачивалась под завязку.
Тут к делу подключался Жиров. Он набрасывался на сонную, хмельную девушку, как какой-нибудь Калибан, сопя и покряхтывая от вожделения. Малевича это смешило. Более того — для него это было чем-то вроде терапии. Глядя на то, в какое грязное животное может превратиться человек, он словно бы рос в собственных глазах.
Шагая сейчас к выходу из ГЗ, Стас вздохнул и вдруг остановился. Идти на улицу резко расхотелось. Что же тогда делать? Вернуться к себе в комнату? Но чем заняться там? Спать не хочется, читать — тоже. Внезапно на Стаса накатила тоска. Эх, сейчас бы девчонку… Любую — косую, хромую, лысую… Секс — вот что ему сейчас нужно! Секс способен заглушить тоску лучше любых таблеток. Хотя бы на время…
За спиной у Стаса раскрылись створки лифта. Он обернулся и увидел Настю Горбунову. Должно быть, отправилась в «ночной чипок» за пивом. Стас дождался, пока она подойдет, и спросил:
— Не спится?
Настя остановилась. Презрительно посмотрела на Стаса и процедила сквозь зубы:
— После ваших воплей? Вы любое серьезное дело загубите. То ржете, то вопите…
Малевич мягко улыбнулся.
— Не обращай на нас внимания. Когда человеку нечего сказать, он предпочитает зубоскалить.
— Интересно знать — зачем?
Он пожал плечами:
— Так, на всякий случай. Добродушная улыбка всегда выглядит немного глуповато. А скептическая усмешка даже на лице идиота смотрится неплохо.
Настя чуть прищурила зеленые глаза.
— Ты всегда говоришь сентенциями?
— Почти. — Стас провел ладонью по лбу. — Уф-ф… Мне от всех этих потусторонних дел немного не по себе.
— Мне тоже, — призналась Настя.
— Давай прошвырнемся по улице, проветрим мозги, — предложил Стас.
Настя подумала, покосилась на Малевича, снова подумала и пожала плечами:
— Давай.
Двадцать минут спустя они шли по темной аллее. Настя говорила без умолку, и речь ее была гневной. О чем бы ни заходил разговор, у Насти всегда находилось крепкое и желчное словцо. Сейчас она клеймила родителей, которые пытались контролировать ее жизнь.
— В конце концов, мне двадцать один год, — горячо доказывала девушка. — Даже в Америке я была бы совершеннолетняя!
— Точно, — поддакнул Стас. — Родители проявляют о нас трогательную заботу, но иногда их забота способна закатать нас в гроб.
Настя остановилась и внимательно посмотрела на Малевича.
— Как странно ты это сказал.
— Что? — не понял он.
— Про гроб.
— Тебе не понравилось?
— Наоборот. Я ведь не боюсь смерти. Я ее даже люблю.
— Надеюсь, у вас это не взаимно, — заметил Стас.
На губах у Насти появилась усмешка.
— Ей не нужна взаимность. Она вообще не слишком разборчива и хапает все, что плохо лежит.
— Тогда какой смысл ограничивать себя в выпивке? Тыщу лет все равно не проживешь, а удовольствие получишь. Глотни!
Он протянул Насте открытую бутылку водки, которую купил в «ночном чипке», но она небрежно оттолкнула ее.
— Зря, — сказал Стас. — Лично мне помогает расслабиться.
Несколько секунд Настя молчала, о чем-то размышляя, затем дернула щекой и яростно произнесла:
— Да пошло оно все к черту!
— Правильно, — поддакнул Стас. — Пошло оно к черту! А мы будем пить и веселиться!
Он снова протянул бутылку Насте, и на это раз она ее взяла.
— Глотни — только залпом.
— И глотну! Думаешь, не смогу?
— Давай проверим.
Настя глотнула и закашлялась. Малевич быстро поднес к ее губам банку с пивом:
— Запей холодненьким!
Настя запила. Пиво прохладной волной прокатилось по обожженному горлу и пищеводу. Настя сделала еще несколько больших глотков и снова закашлялась.
— Черт… — сдавленно пробормотала она. — Сегодня точно не мой день.
И снова отпила водки. Подождала немного и вдруг покачнулась. Затем поднесла руку ко лбу, потерла его кончиками пальцев.
— Голова кружится, — сообщила она.
— Ничего, скоро пройдет, — заверил Стас.
— Угу. Как и все остальное.
Настя снова покачнулась. Малевич схватил ее за руку и прижал к себе. Девушка вскрикнула.
— Осторожнее, болван!
Поняв, что сделал Насте больно, и вспомнив про ее больные суставы, Стас виновато проговорил:
— Прости. Я не хотел разбить тебе сердце.
— Ты о себе слишком высокого мнения, — надменно проговорила Настя.
Поднесла к губам бутылку водки и сделала еще глоток. Реальность закружилась у нее перед глазами, и она выронила бутылку…
4
— Подожди… — Настя мучительно поморщилась. — Куда ты меня привел?
— В свой блок, — ответил Стас.
— Зачем?
— Он был по пути. Передохни немного, сполосни лицо. А потом я помогу тебе дойти до твоей комнаты.
Настя посмотрела на него недоверчиво. Лицо Малевича слегка двоилось, и Настя никак не могла на нем сконцентрироваться.
— Ты правда поможешь?
— Конечно.
Настя улыбнулась.
— А ты не такой подонок, как я о тебе думала.
Стас засмеялся.
— Девчонкам нравятся подонки. А я просто им подыгрываю.
Настя наморщила лоб, пытаясь осмыслить его слова, затем тряхнула головой и пьяненько проговорила:
— Ничего не поняла. По мне, так они просто клюют на смазливую мордочку. Но пробьет двенадцать часов, и твоя физиономия превратится в тыкву. А я… я превращусь в прекрасную принцессу! — Настя икнула и поморщилась. — Ой… что-то меня мутит…
Стас хмыкнул.
— Топай в ванную, принцесса.
Он помог ей пройти в ванную и сам закрыл за девушкой дверь. В ванной зажурчала вода.
Малевич стоял в блоке и обдумывал дальнейшие действия. Ему хотелось чего-нибудь особенного, но чего именно — он не успел придумать. Дверь блока распахнулась, и в прихожую вошел Жиров. Вид у него был гневный.
