Она пошла к двери.
— Но ты не можешь отказаться, — сказала вдруг Настя.
Вика взглянула на нее удивленно.
— Почему?
— Ты слишком много знаешь, — мрачно изрекла Настя. — Если ты откажешься, мы должны будем тебя убить.
Красивое, ухоженное лицо Вики вытянулось. Антип кашлянул в кулак, чтобы сдержать смех.
— Да не напрягайся ты, — весело обронил он. — Это шутка.
Вика облегченно вздохнула.
— Блин, шуточки у вас…
— Готские, — пояснил Антип.
— Идиотские, — поправила Вика.
Она достала из кармана пальто длинный розовый шарф и обмотала им шею. Затем надела пальто. Уже в дверях вдруг обернулась и посмотрела на Настю.
— Рассказывать я никому не стану. Так что, если вас застукают, я здесь ни при чем, — заявила напоследок и вышла из комнаты.
Когда шаги ее затихли, Настя не выдержала:
— Господи, что за тупая, эгоистичная, самовлюбленная сучка!
Антип улыбнулся.
— По-моему, ей просто западло связываться с таким отребьем, как мы.
Настя презрительно фыркнула:
— Граубергеру не западло, Малевичу с Жировым и даже Бронникову тоже. А ей, видите ли, западло.
— Для парней это просто веселое развлекалово под пиво. А Вика Филонова — трусиха. Она просто трусит.
Настя сжала кулаки, но тут же испуганно разжала их и поморщилась от боли — артрит дал о себе знать.
— Она согласится, — процедила Настя сквозь зубы. — Придет в последний момент — вот увидишь.
Настя сползла с края стола, повернулась к окну и уставилась на моросящий дождь. Антип смотрел на спину подруги и улыбался. Она была славная. В сущности, добрая и умеющая посмеяться над несуразностями жизни.
Они сошлись после смерти Коли Сабурова. Их объединила общая беда. А до того почти не общались. Никто на факультете не подозревал, что у Коли Сабурова есть девушка. Никто не мог представить, что в мире существует девушка, которая ляжет с калекой Сабуровым в постель. Но такая девушка была. И она стояла сейчас перед Антипом.
Иногда он пытался представить, как это у них было? Ну, чисто с технической стороны. Настя помогала Сабурову перегрузиться из инвалидной коляски в постель? Может быть, она даже помогала ему принимать ванну или душ? Возможно. Скорей всего, они сошлись на почве уязвимости. Он — на инвалидной коляске, она — со своим невыносимым и неизлечимым артритом.
Настя продолжала стоять у окна и задумчиво смотреть на капли дождя. Никаких резких слов, никаких колючих иголок. Именно такие моменты, пусть крайне редкие, делали их партнерство приятным для Антипа. И он надеялся, что таких моментов будет все больше, и, быть может, однажды партнерство перерастет в нечто большее.
Пока же, как и обычно, перемена в ней оказалась кратковременной. Настя отвернулась от окна со словами:
— Ладно. С Викой или без, но мы сделаем это. Мы обещали ему, помнишь?
Антип кивнул:
— Конечно. Я все помню. — По лицу его пробежала легкая тень. — Но, честно говоря, я думал, что он шутит.
— Коля никогда не шутил.
Антип нахмурился.
— Насть, по-моему, ты придаешь его словам слишком большое значение. Мало ли что может брякнуть человек…
— Я не хочу это обсуждать, — оборвала его Настя. — Мы обещали сделать, и — сделаем.
Она снова отвернулась к окну. Помолчала немного, глядя на испещренное дождевыми каплями стекло, и вдруг сказала:
— Это глупо, конечно, но я и сама немного побаиваюсь.
— Так давай отменим, — с надеждой проговорил Антип. — Давай просто забудем об этом — и все.
Настя на секунду задумалась, потом отрицательно качнула головой:
— Нет. Поздно что-то менять.
— Но ведь все равно глупость! — в сердцах проговорил Антип. — Ты же не веришь, что сработает?
Настя обернулась (на фоне светлого квадрата окна ее хрупкий силуэт показался Антипу зловещим).
— Через несколько часов мы об этом узнаем, — просто сказала она.
Возразить Антипу было нечего.
11
Мария взглянула на собравшихся ребят. Здесь была вся ее группа, за исключением Насти Горбуновой. Виктор Бронников — высокий, широкоплечий, белокурый красавец с лицом римского патриция и холодным взглядом. Темноволосый красавчик Стас Малевич и его неизменный спутник Денис Жиров, румяный, конопатый, похожий на циркового силача. А вот Эдик Граубергер — кудрявые волосы, маленькая кучерявая бородка, рассеянные глаза за толстыми стеклами очков. И, наконец, красавица Вика. Она единственная из всех смотрела на Марию с искренним и нетерпеливым любопытством. По-видимому, девушке не терпелось сыграть Офелию.
Но начали они с обсуждения другой сцены — встречи Гамлета с призраком.
— По-моему, говорить стихами глупо и несерьезно, — с ходу заявил Виктор Бронников.
— Глупо? — удивилась Мария.
— Он хотел сказать: неправдоподобно, — вступился за одногруппника Эдик Граубергер и вдруг предложил: — А давайте попробуем сыграть то же самое, но прозой?
Мария усмехнулась.
— Прозой? Что ж, валяйте. Любопытно будет посмотреть, как у вас получится.
Эдик Граубергер и Виктор Бронников вооружились книжками и приступили. Граубергер поправил пальцем очки, сделал страшное лицо и завыл:
— У-у-у!
— Кто ты? — нахмурившись, спросил его Бронников.
Граубергер тоже сдвинул брови и грозно прорычал:
— Я — призрак твоего отца. По ночам я скитаюсь по улицам, а днем горю в адском огне. Так будет до тех пор, пока все мои грехи не выгорят дотла! К счастью для тебя, мне запрещено рассказывать тебе о загробном мире. А если бы я тебе рассказал, ты бы поседел от страха!
— Ты точно призрак моего отца? — деловито осведомился Бронников.
Эдик Граубергер кивнул:
— Да. И я хочу с тобой поговорить.
— О чем?
Граубергер приосанился и торжественно изрек:
— Я умер не своей смертью. Меня убили. И теперь ты должен отомстить за меня!
Бронников выкатил на него удивленные глаза, присвистнул.
— Тебя убили? Но кто? Скажи, кто это сделал, и я отрежу ему уши.
Граубергер усмехнулся:
— Вижу, ты готов для мести. Так вот, знай: меня убил мой родной брат! Он же — твой дядя.
— Что? Мой дядя?
Граубергер кивнул:
— Да. Он убил меня, чтобы стать королем и переспать с моей женой. Мерзавец давно уже неровно к ней дышит.
