Пробираясь через лабиринт цехов и коридоров, кивая встречающимся незнакомым, но улыбающимся людям, он с надеждой всматривался в женские лица, выискивая то единственное и родное, гоня от себя предательскую мыслишку, что вот уже несколько недель точила мозг как червячок яблоко: «Смирись, ты их не найдешь. Они погибли. Кто их впустил бы сюда? Они сгорели в пекле ядерного взрыва».
– Нет! Неправда, они живы! – Изотов и не заметил, как выкрикнул это в полный голос. Раскатистое эхо подхватило крик, пронеся его по пустому помещению, напугав двух женщин, выходящих из очередного коридора. Постояв пару минут, он проводил их взглядом.
– Надо быть спокойней, не надо людей пугать, – сказал себе Максим и уже более решительно пошел дальше.
Продвигаясь в полумраке, он стал замечать, что воздух стал свежее, люди встречались все чаще, и мерный звук работающего вентилятора аккомпанементом сопровождал гомон человеческих голосов. Так незаметно для себя Максим очутился посреди жилых помещений.
– Ну, и куда дальше? – добравшись до цели, он стоял, растерянно озираясь. Множество незнакомых людей с интересом рассматривали новичка. Две маленькие девочки, похожие, как две капельки воды, подошли к нему и с детской непосредственностью, заглядывая в глаза, подергали за рукав.
– Дядя, а вы кто? – наивно поинтересовалась одна.
Вторая, не отставая от сестры, дергала за вторую руку.
– Дядя, вы кого ищете?
Присев перед девчушками на корточки, Максим посмотрел на их милые чумазые мордашки.
– Здравствуйте, меня зовут дядя Максим. Я ищу тетю, такую… очень красивую. У нее светлые волосы… – и тут Максима осенило, детей же здесь мало, они должны знать Максимку. – И у нее есть маленький мальчик. Вы знаете мальчика Максимку?
Девчонки переглянулись и заразительно рассмеялись, вызвав улыбки и смех у всех окружающих.
– Да, да, мы знаем Масика! – наперебой закричали они и потянули Максима за руки, чуть не завалив при этом. Говорили они одновременно, заканчивая фразы друг за дружкой, что при их схожести создавало впечатление одного собеседника.
– И тетю Марину знаем.
– Пойдемте, дядя Максим, мы покажем.
– Мы знаем, где они живут, тут недалеко.
– У него и кот есть.
– Такой смешной.
– И имя у него смешное такое – Дашик, – девчонки снова захохотали, смешно морща при этом свои носики и корча друг другу, да и Максиму рожицы.
Они прошли через весь зал в небольшой закуток, где обнаружились две двери, на одной из которых красной краской был нарисован крест.
– Здесь, – хором констатировали девочки и одновременно отпустили руки Изотова.
Как передать те чувства, что он испытывал? Сердце колотилось. Комок стоял в горле. После того, что наговорили девчонки, сомнений никаких уже не было. Таких совпадений не бывает. Он их нашел! С чувством, как перед прыжком в ледяную прорубь, Изотов толкнул дверь.
В центре небольшой комнаты стоял его Максимка. В глазах его, сменяясь, как в калейдоскопе, промелькнули испуг, удивление и радость.
– Папа! – крикнул он и кинулся отцу на шею.
Со словами: «Кто там пришел, Масик?» из соседней комнаты, где находилась перевязочная, вышла Марина и замерла на пороге. Через секунду и она уже обнимала мужа, шепча сквозь слезы радости упреки и нежные слова. В открытые двери за всем этим подглядывали, улыбаясь, близняшки, а кот со смешным именем Дашик сидел на полу и блаженно жмурился.
Часть третья
Потерянные
Глава 13
Долгие проводы – лишние слезы
Общественное питание сохранилось – столовая предоставляла народу незатейливые блюда. За считанные копейки можно было сытно поесть. Конечно, никто не запрещал купить на рыночных лотках продукты и готовить самим, но большинство жителей бункера предпочитали не заморачиваться с готовкой. Намного проще сесть за столик и есть, что дадут, общаясь со знакомыми. Поэтому столовая превратилась скорее в клуб по интересам, чем в место, где можно трапезничать. Гурманом в этом месте быть сложно. Блюда не отличались большим разнообразием, а их вкусовые качества были весьма сомнительны. Среди завсегдатаев даже ходила дежурная шутка: «Чем удобряем, то и растет». Не к столу будет сказано, но все удобрения шли из скотника, куда ссылались провинившиеся по какому-либо поводу жители, где они занимались тяжким и неблаговонным трудом по переноске навоза, а на стол шли самые низкосортные овощи с плантаций, которые разве что скотине было жалко отдать. За копейки – главное, накормить.
Если же денег совсем не жалко или хотели шикануть, что не чуждо русскому народу, то всегда был приветливо открыт бар со странным звучным названием «Гарцующий тарантас». Что сие означало, никто, правда, не знал. Большинство умников, пытавшихся объяснить, что такое «тарантас», тем более «гарцующий», и, самое главное, как это все выглядит в сочетании, путались в словах через пять минут. Несмотря на вычурность, название прижилось, и заведение слыло весьма уютным местом отдыха, которое облюбовали в основном сталкеры и военные.
Максимыч забрел в «Тарантас» с определенной целью. Данила, вынужденный бездействовать из-за ранения, просиживал в нем часами. Да и вся сталкерская братия, нелестно высказываясь о запрете на выход, практически поселилась за длинной барной стойкой, поглощая литры самодельного пива или браги и развлекая друг дружку различными байками. Старый сталкер расположился за своим любимым столиком в углу, положив раненую ногу на соседний стул, и, заметив Максимыча, указал пальцем на свободное место рядом. Сутолока в небольшом зале была такая, что к нему пришлось пробиваться через знакомых и не очень, отбиваясь от предложений выпить, посидеть, послушать или, еще того хуже, рассказать, как сходили. Пообещав большинству обязательно подойти после разговора с Данилой, Максимыч, наконец, пробился к столику, где, улыбаясь, сидел старый сталкер.
– Что, тяжелы медные трубы?
– Какие трубы? – не понял Максимыч, усаживаясь рядом.
– Эх, молодежь необразованная. Бремя славы, говорю, давит?
Максимыч улыбнулся.
– Да ну их, не люблю я эти шумные посиделки. А чего так много народу? – он окинул взглядом «гуляющих» сталкеров.
– Так ведь запрет на выход после нашего похода, вот все и маются от безделья.
– Да, точно, я как-то забыл.
– Это точно, не до того тебе было! – заржал во весь голос Данила, намекая на последние события с близняшками. Отсмеявшись, он взглянул на смущенно улыбающегося Максимыча. – Так что хотел–то?
Максимычу уже сутки не сиделось на месте. Интуиция подсказывала, что с отрядом Латышева что-то произошло. Что-то плохое, даже ужасное. Он не мог себе сказать, что конкретно и почему он был так в этом уверен. Просто знал. И это знание не давало парню покоя. Он даже сходил к начальству, но от него отмахнулись, как от назойливой мухи: «Отстань – подойдет условленное время, тогда и будем репу чесать. Проблемы надо решать по мере поступления». А что делать, если проблемы уже поступили? Этого отцы-командиры понимать не желали. С этих думок он и пошел искать Данилу, чтобы тот успокоил его или уверил в том, что он прав и надо срочно действовать.
