– Все, можно идти.
Четыре человека подхватили ящики, после этого группа вышла из здания. На улице стало заметно, что дождь и ветер немного утихли и видимость значительно улучшилась. Удручающая картина в поликлинике, разрушенный город и усталость окончательно испортили всем настроение. Захотелось поскорее уйти с этого места.
– Вить, я тут дорогу знаю, срезать можно. Выйдем прямо к зданию управления полиции.
– А вдруг завалена?
– Нечему там валиться, детский сад, школа и гаражи, а дальше повернем направо, по улице двести метров и пришли.
– Ну, веди, Сусанин.
Про нормальную дорогу, это он, конечно, несколько погорячился. Хотя переулок и был свободен от завалов, проход по нему был затруднен из-за сгоревших остовов автомобилей, раскиданных взрывной волной по всей дороге. Детский сад и школа представляли собой скелеты выгоревших зданий. А вот участок с гаражами практически не пострадал, так как был прикрыт от взрывной волны рядом пятиэтажек. Когда проходили мимо закрытых дверей гаражного кооператива, Максима не покидало ощущение нереальности происходящего. Казалось, что вот-вот откроется дверь гаража и какой-нибудь дедок, выкатывая свою «окушку», ошалеет от вида прогрессии.
И вот наконец впереди появилось трехэтажное строение городского управления полиции. Видя конечную цель, несмотря на накопившуюся усталость, все, не сговариваясь, ускорили шаг. Хотелось быстрее осмотреть здание и назад – домой.
– Ну, и где здесь может быть оружейка? – Виктор недоуменно остановился перед комнатой дежурного.
– Даже не представляю. Может, в подвале, там у них и тир, кажется, есть.
– Ладно, поищем. Бойцы, один с оружием возле входа. Максим, ищи свою картотеку. Остальные оставляйте ящики здесь под охраной и по-шли со мной.
Потоптавшись, словно притаптывающие коты, бойцы поставили ящики и направились искать лестницу в подвал. Изотов зашел в дежурку. Первое, что бросилось ему в глаза, это развороченный «обезьянник». Внутри было пусто, двери выбиты изнутри. Похоже, кто-то очень хотел выйти и добился своей цели. В комнате дежурного никого не было. Мертвый пульт связи, раскрытый нараспашку сейф, разбросанные повсюду бланки документов. Максим поднял с пола две переносные рации и снял с тумбочки зарядное устройство для них. Посчитав, что больше здесь ничего интересного нет, он вышел. Выложив находки прямо на ящик, пошел в конец коридора, где, как он помнил, находился отдел разрешительной системы. На запертой двери висела издевательская вывеска: «Прием по вопросам регистрации: Суббота с 09.00 до 12.00». Очень захотелось постучаться.
Ухмыльнувшись неуместной шутке, пришедшей в голову: «Не вовремя посетил», – Изотов отошел к противоположной стене и с короткого разбега вынес дверь в кабинет. Всю жизнь мечтал так зайти в милицию.
– Так, где тут у нас картотека?
Открыв первый попавшийся шкаф, наткнулся на скромно стоящее ружье. Вертикалка двенадцатого калибра, с какой-то биркой, завязанной на цевье.
– Сами нарушаем, господа полицейские. Что тут у нас? Иж-27М, двенадцатый калибр, изъято у гражданина Самойлова, ул. Попова …ды…ды…ды, виду осуждения по…та…та…та два года условного срока. Ну, спасибо тебе, гражданин Самойлов.
Изъяли и кинули в шкаф. Забросив ружье за спину, Максим посмотрел, нет ли патронов. Нет. Патронов у гражданина Самойлова не было. Открыв вторую створку шкафа, обнаружил и картотеку. Брать ее всю смысла нет, а выбирать по адресам долго. Поэтому забрал ящик с этикеткой «Промышленный район» и направился к выходу.
Навстречу Изотову по коридору, сгибаясь под тяжестью найденного добра, шли ребята его группы. Сзади тащил холщовую сумку, «а-ля мечта оккупанта», Виктор. Подняв взгляд и увидев Максима, произнес:
– О, ты тоже при оружии, где нашел?
– Да в «разрешительной», только патронов там нет. Двенадцатый калибр.
– Двенадцатый? Мы там, в оружейке, пять помповых нашли и патроны к ним, по-моему, двенадцатый, дома разберемся. Вон у меня полная сумка патронов всякого калибра.
Распределив равномерно оружие и боеприпасы среди всех, отряд направился в сторону убежища. Как и решили ранее – пошли в обход. Дорога была длиннее, чем если бы шли напрямую, но то ли из-за улучшившейся погоды (ветер и дождь заметно стихли) или потому, что дорога была в лучшем состоянии, а скорее по обеим причинам, дошли гораздо быстрее. Весь поход занял почти два с половиной часа. Это было самое длительное нахождение на поверхности с момента катастрофы. Но результат того стоил. Теперь маленькое выжившее общество обеспечено лекарствами и оружием.
Глава 10
Неожиданная находка
Полумрак основного убежища скрывал большие разрушения. На верхнем этаже тускло горели немногочисленные уцелевшие аварийные лампы. Этот уровень пострадал сильнее, чем нижний: перекрытия местами обрушились под тяжестью осевшего здания, когда-то находившегося сверху, и комнаты, запланированные под склады, приобрели вид как после бомбежки. Из десяти вентиляционных шахт более или менее функционирующими остались всего две. Поэтому в помещениях обоих этажей стояла ужасная духота. Люди скопились на нижнем уровне убежища, в местах, где создавалась хоть какая-то видимость свежего воздуха, и основной целью их существования было выжить, а для этого надо копать. Туннель заменял собой все: был целью жизни, работой, времяпрепровождением и развлечением в одном, так сказать, флаконе. Складывалось впечатление, что уже никто и не понимает, зачем они копают. Монотонно, как роботы на конвейере, тянут в бесконечной цепочке мешки с землей, передавая из рук в руки. Люди, освободившиеся после смены, падали на матрасы, как выключенные механизмы, чтобы забыться в беспокойном сне и через восемь часов снова встать и продолжить. Впереди великая цель. Там их ждали родные и друзья. И самое главное – свобода. Топливо для двух уцелевших дизелей пришлось экономить, поэтому работал только один, чтобы поддерживать минимальное освещение и вентиляцию. До соединения туннелей оставалось каких-то сорок пять метров, и вдруг возникло это неожиданное препятствие в виде непонятного фундамента или стены.
Возвращаясь назад, можно сказать, что с самого начала как-то не заладилось. Во-первых, в связи с неплановым экстренным госзаказом пришлось вызвать в выходной день на работу одну смену рабочих, что само по себе не являлось чем-то необычным и довольно часто практиковалось. Но тут появилось и «во-вторых»: учения – совершенно неуместные и, по мнению многих, лишние. После чего, за суетой учений, пропустили сигнал оповещения боевой тревоги «Атом». Правда, не то чтобы пропустили, восприняли несерьезно. А когда дошло, что шутки и игры закончились, тогда и попытались спасти все, что можно и нельзя. Охрана с проходной собрала и увела несколько человек с улицы, которые находились рядом с заводом.
Первые сутки после Удара. Думали, все, конец. Связи нет, электричества нет, воздуха нет, двери не открываются. Часы до смерти считали. Потом кое-как завели дизельгенераторы. Появился свет и относительно свежий воздух. К людям пришло осознание того, что им дали шанс и надо продолжать бороться за жизнь. Но если не удастся найти выход на поверхность, то надолго этой борьбы не хватит. Двери открыть нельзя – надо выкапываться, а если копать, то в сторону второго убежища. Теперь это стало смыслом жизни всех уцелевших. Копали остервенело, не жалея ни себя, ни других. Сразу после того, как пробили стену убежища, произошла усадка почвы и во вновь выкопанном проходе завалило троих человек. Неимоверным усилием их откопали, но двоих рабочих спасти не удалось. Учась на своих же ошибках, начали укреплять стены и потолок прокапываемого тоннеля. Настоящий праздник случился на седьмые сутки, когда нашли обрыв телефонного кабеля. Ни на что уже не надеясь, восстановили, попробовали позвонить и… о чудо, им ответили. В соседнем убежище есть выжившие люди, и им удалось восстановить выход во внешний мир. От этой новости сил прибавилось. Люди вгрызались в глинозем, проходя метр за метром. Отработанную породу выносили на верхний этаж, засыпая поврежденные комнаты, тем самым окончательно отрезая себе старый проход на поверхность. Под опоры шел любой подходящий подручный материал. Но тут, когда тоннель уперся в цельный железобетонный фундамент, энтузиазм словно рукой сняло. Попытка обойти его не увенчалась успехом и стоила потери драгоценного времени. Пришлось пробиваться через эту с виду непреодолимую преграду.
