Он судорожно дернулся, когда моя рожа появилась в поле
зрения, на лице отразилось сильнейшее изумление.
– Опять ты?
– Не опять, а снова, – поправил я сурово.
Он выхватил одной рукой пистолет, я захватил за кисть,
сильно дернул. Грузное тело с неохотой выдвинулось из тесного кресла, раздался
оглушающий выстрел, за спиной завизжала торкесса. Какое-то время мы боролись, я
даже упал и несколько минут висел головой вниз из кабины, но затем сильным
ударом ноги перебросил наемника через себя, он вылетел в проем, как орел с
распахнутыми крыльями.
Я ринулся к штурвалу, неуправляемый вертолет идет прямо на
небоскреб Южнобутовского телецентра, спросил через плечо:
– Ты как, о’кей?
– Да, – ответила она печально, – да, о’кей…
Вертолет взмыл вертикально прямо перед гигантской
параболической антенной, которую Пентагон пытался купить у местного муниципала
за миллиард долларов. Кровь прилила к лицу, мотор ревет на издыхании, но машина
послушно, хоть и на пределе сил, сделала «мертвую петлю», выровнялась.
Я поставил на автопилот, повернулся к торкессе.
– Протяни руки… Когда он успел… А, он просто склеил?
Тогда терпи.
Она жалобно вскрикивала, но я безжалостно отдирал липкие
ленты. На нежной коже остались быстро исчезающие красные полосы. Она вскинула
на меня испуганные глаза.
– Как ты сумел…
– Он что-нибудь говорил?
– Да.
– Быстро говори, – велел я. – По-суворовски!
Посмотрел вниз, там народ сбегался ко второй сплюснутой
машине, вокруг первой уже стоят тесно, любуются, а к первой только бегут, это
значит, что наемник летел с большой высоты, но ухитрился упасть строго и точно
на крышу автомобиля.
– Он сказал… – произнесла торкесса, ее плечи зябко
передернулись. Я посмотрел на нее и тоже передернул плечами. Эта привычка
вообще-то заразительна, надо с нею кончать.
– Что сказал?
– Страшно и выговорить… Сказал, что нашу миссию
раскрыли, а сейчас нашего старшего захватили вместе со штабом, погрузили в
автобус и увозят к спрятанному и замаскированному звездолету.
Она всхлипнула, я быстро указал на экран:
– Какой из них автобус?.. Желтый?.. Красный?.. Какой из
них?
Она прокричала в отчаянии:
– Если бы я знала… Если бы я знала!
– То что?
Она вскрикнула в слезах:
– То я никогда не согласилась бы пойти в космическую
разведку!
Я спросил кровожадно:
– Новичок, да?
– Еще какой, – ответила она, всхлипнув, – две недели
всего… Да и то бумаги подшивала в канцелярии. У нас солидная организация! Мы
взяли в аренду дырокол, только начали разворачиваться….
– И тут предложили непыльную работу, – добавил я
задумчиво. – Кое-что начинает вырисовываться… Давай держи штурвал, а я пока
рассмотрю эту карту.
Пока она двигала рулем управления с умением домохозяйки
после двух уроков езды на велосипеде, я работал с картой, с непривычки
увеличивал изображение от взгляда с далекой Галактики до внутриатомного
строения. Восхитился совершенной аппаратурой, что позволяет вот так с высоты
заглядывать в низкий вырез любого платья, в самом деле позаглядывал, надо же
опробовать, наконец отыскал автобус, сам взялся за рычаги, погнал вертолет на
предельной скорости.
Она спросила тревожно:
– Что собираешься делать?
– Передать руль тебе, – ответил я. – На, держи!.. Веди
как можно ближе к автобусу.
Пока она заново осваивалась с рычагами, я подобрал пистолет
наемника, и пусть кто-то вякнет, что это оружие ближнего боя: я с трехсот
метров точными двенадцатью выстрелами уложил двенадцать гадов, что высовывались
из окон и беспрерывно строчили по мне из узи, калашей, крупнокалиберных,
стреляли из базук, стингеров, мух и птурсов.
– Давай ниже, – велел я кровожадно.
– Зачем?
– Нагоним, догоним, перегоним… но пить пока не станем.
Она не поняла:
– А пить… почему?
Я сдвинул плечами:
– Откуда я знаю? Бери от жизни все, но потом положь
обратно!
Она спросила умоляюще:
– Я что-то не понимаю? Не въезжаю, да?
– Я сам не въезжаю, – признался я, – но звучит клево,
верно?
– Ну… вроде бы…
– Тогда веди прямо за автобусом.
– Что ты задумал?
Я окинул оценивающим взглядом ее фигуру
– Говорят, чем лучше формы, тем дороже их содержание…
брешут, гады. Чем приятнее формы, тем безразличнее содержание.
Она сказала обидчиво:
– У женщин бывают такие формы, что мужчинам не по
карману их содержание. Ладно, вот автобус, что дальше?
– Еще ниже, – велел я.
Вертолет на некоторое время застыл было над самой крышей
автобуса. Но водитель как почувствовал, прибавил газу, а когда торкесса начала
догонять, тормознул, мы проскочили вперед, открыл окно и выстрелил из стингера.
К счастью, торкесса догадалась выпустить тучу алюминиевой стружки. Ракета
пролетела мимо и взорвалась, обдав нас запахом фальшивого китайского пороха.
Я топтался на лыже, примеривался, все не решался спрыгнуть,
автобус начал рыскать из стороны в сторону, я озлился, все-таки прыгнул, но не
на ноги, а распластался животом и ухватился за выступы.
Раздались глухие выстрелы, рядом со мной в крыше появились
дырочки. Я перекатился, дырочки последовали за мной, кто-то шел по салону с
такой же скоростью, так что, помимо водителя, там остались и другие парни в
черных шляпах.
Я начал продумывать, как спускаться вниз, не повредить бы
схваченного резидента торкессы, как высунулась голова над крышей, почти
одновременно выскочил с другой стороны еще один супермен, пошли ко мне по
крыше. Я отступил, присматриваясь к обоим, крепкие парни, матерые, один,
правда, не столько возмужал, сколько возмудел, но все равно может помешать мне,
а напарнику, как ни странно, помочь.
– Ребята, – сказал я проникновенно, – вы имеете право
хранить молчание. Все, что скажете, будет переврано и обращено против вас… Так
что лучше отпустите пленных, а я вас. Возможно, не трону.
Они переглянулись, один спросил тупо:
– Это он о чем?
– О каких-то пленных, – пояснил второй. – Это о немцах,
что ли?.. Или про войну с Ираком?
– Я говорю о команде торкессы. – пояснил я. – Которая
находится в этом автобусе.
Снова переглянулись, первый сказал зло:
