– Яшенька, – умилялся Олег
Константинович.
Зверек поднял голову и глянул на старика.
– Он вспомнил! – закричал генерал.
Я пошла к двери. Слава богу, что крольчонок
оказался понятливым, надо только будет предупредить его сына и невестку, а то
засмеют беднягу, или нет, лучше…
– Олег Константинович, только никому, ни
одной душе не рассказывайте о воскрешении Яшки, а то мало ли…
– Нем, как могила, – пообещал
старик, – Евлампия Андреевна, а вы не дадите мне эти газетки почитать? Жена-покойница
верующая была, в церковь тайком бегала, по прежним годам-то не приветствовалась
вера в бога. А я, грешным делом, смеялся над ней, теперь вижу – все правда,
умрем и воскреснем на Страшном суде.
Я понеслась домой и приволокла Костиному деду
несколько изданий. Надо же, как здорово вышло! Кажется, Олег Константинович
совершенно счастлив!
Дети прикатили с речки около девяти и
набросились на котлеты. Прощенный Рамик тоже получил хороший кус свежего мяса.
Порадовавшись еще немного, они полезли на чердак
и загремели «военно-оперативной» связью.
Я вытянулась на белом диване, через час можно
загонять их в постель… И тут зазвонил телефон.
– Лампа, – прозвучал нервный голос
Ребекки, – я сейчас приду.
– Что-то случилось?
Но Бекки уже бросила трубку. Очень взволнованная,
я вышла за ворота и побежала по тропинке. Навстречу торопилась Ребекка.
– Что произошло? – выкрикнула я.
Бекки оглянулась:
– Хорошо, что ты вышла, давай тут сядем.
Мы устроились на поваленной березе, и Ребекка
сказала:
– Прошу тебя, не волнуйся, мне только что
звонил Николя…
– Ну да? Адвокат пронес в тюрьму сотовый?
– Нет, он убежал.
– Как убежал? Из Бутырской тюрьмы? Но это
невозможно!
Бекки пожала плечами.
– Сказал, что сумел удрать, а как, не
уточнил. Сейчас он прячется где-то.
– Ты уверена, что разговаривала с
Николаем?
– Конечно!
– Абсолютно?
– Да, он сказал: «Здравствуй, Плюшка!»
Меня так в детстве звали за то, что я могла съесть целый противень свежих
булочек. Уже лет двадцать, как ко мне никто так не обращался. Я об этом
прозвище никому не рассказывала, потому что оно мне жутко не нравилось, я даже
плакала маленькая. Нет, это только Николя… И потом…
– Ну?
– Он сказал, что сумел удрать, потом
заявил: «Я ни в чем не виноват, ей-богу, просто жертва каких-то жутких
совпадений, сам не пойму, как это получилось».
– Я знаю.
– Ты?!
– Потом, сначала ты расскажи.
– Он хочет уехать за границу. Просит
привезти его загранпаспорт, назначил встречу. Кстати, это еще одно
доказательство, что я разговаривала с Николаем, хотя ни минуты не сомневалась и
до этого. Он сообщил место, где хранится документ, в его кабинете на даче, и
сказал шифр замка сейфа.
– И до чего вы договорились?
– Он перезвонит на мобильный через час и
скажет, куда подъехать.
– А почему он сам не хочет заехать и
взять документы?
Бекки на меня вытаращила глаза:
– Но он не может! Боится всех, кроме
меня, нас всегда связывала дружба, даже любовь. С Андре и Сержем у меня не
слишком сложились отношения, но с Николя…
– Как же он улетит за рубеж? Небось
милиция уже объявила тревогу!
– Понимаешь, он сказал, что в тюрьме его
еще долго не хватятся.
В этот момент раздалась бодрая трель.
– Да, – выкрикнула Бекки, –
слушаю!
В мембране противно запищало.
– Извини, Лена, – пробормотала
Ребекка, – я в ванной, перезвоню через час.
Воцарилась тишина. Мы сидели на березе
обнявшись и ждали. Но, несмотря на тревожное ожидание, звонок застал нас
врасплох.
– Да, – заорала Ребекка, – это
я, да, говори, Николя, говори! Да, да, да…
– Ну что, что? – в нетерпении
выкрикнула я.
– В четыре утра на Боровском шоссе, там
есть брошенный пионерский лагерь «Звездочка».
– Господи, как он туда доберется в это
время?
– На своем джипе, естественно!
– А где он его взял?
– Автомобиль все время стоял у подъезда
нашей городской квартиры, честно говоря, про него забыли.
– Как же он добрался накануне своего
ареста в Алябьево?
– На такси.
– Почему не на джипе?
– Все просто, он был у приятеля на дне
рождения, тот наш сосед живет в другом подъезде. Николя хотел выпить, вот и не
сел в джип.
– Странно как-то.
– Что?
– Зачем ехать посреди ночи на дачу, когда
можно переночевать в городе, без нервов!
– Ой, да какая разница! –
отмахнулась Ребекка.
– Вот что, – сказала я, –
слушай, поступим так…
Глава 30
На место встречи я прибыла загодя, примерно в
полтретьего, и спрятала «Жигули» за одним из полуразрушенных домиков.
Пионерский лагерь, наверное, принадлежал в свое время военной организации,
потому что повсюду были натыканы стенды с полустертыми надписями: «Служба в
рядах Советской Армии – почетная обязанность» и «Умей защитить свою Родину».
Стояла темнота, самый страшный час суток,
между волком и собакой. Говорят, именно в это время большинство людей покидает
этот мир, но большинство и рождается около четырех утра.
Стараясь не клацать зубами, я хотела сначала
закурить, но потом передумала. Огонек сигареты виден издалека, да и дым можно
почуять.
Внезапно раздался грохот и показался свет фар.
На площадку между домиками въехал «Рено Меган» Ребекки. Она припарковалась
возле полуободранной статуи гипсового пионера с горном в руке и открыла дверь.
Послышалась тихая музыка, потом четкий голос:
– В Москве четыре часа утра. На волнах
«Русского радио» музыка театра и кино.
«А нам все равно, а нам все равно, твердо
верим мы…» – понесся хрипловатый баритон Юрия Никулина.
