Лиза ехала на велосипеде по дорожке, ведущей
от гаража к воротам. К багажнику «Аиста» была привязана длинная веревка, на
конце которой болталась довольно толстая морковка. Наша собачья свора с
оглушительным лаем неслась за велосипедом.
В нашем доме живут сразу четыре собаки. Две
мопсихи, Муля и Ада, стаффордширская терьерица Рейчел и двортерьер по кличке
Рамик. В свое время мы с Лизой нашли его в сугробе, в пакете из супермаркета
«Рамстор», отсюда и имя. Псы живут дружно, не обижают трех кошек:
Клауса,Семирамиду и Пингву. Последняя в раннем детстве из-за необычного
черно-белого окраса была наречена Пингвином. Но по прошествии времени мы
разобрались, что это дама, то есть Пингвинка. Имя менять не стали, зовем ее
теперь просто Пингва. Дополняет зоопарк жаба Гертруда, меланхолично
поглядывающая на всех из просторного аквариума.
В городской квартире животные ведут себя
прилично, но на даче, на свежем воздухе, да еще когда перед носом мелькает
сочная морковка…
Я села в кресло и разорвала конверт. Ну,
посмотрим, что там.
На колени выпали фотографии и… деньги.
Недоумевая, я пересчитала купюры – ровно две тысячи долларов. На снимках был
запечатлен холеный мужчина, настоящий барин. Гладкое, чисто выбритое лицо с
полными щеками и оттопыренной нижней губой. Из-за того, что уголки рта слегка
загибались вниз, казалось, что мужик чем-то недоволен. Большие карие глаза
смотрели строго, нос был почти совершенной формы. Беда произошла лишь с
волосами. Честно говоря, их совсем не было. Вот только непонятно – он лысый или
бреет голову? Хотя, чтобы добиться столь гладкой поверхности, ее нужно часто и
щедро мазать депилятором. Небось богатый человек, голова у него явно больше
шестьдесят восьмого размера, уйдет целых два тюбика по 150 рублей штука.
Фотографий было три. На одной мужик стоял возле
машины, роскошно блестевшей лаковыми боками иномарки черного цвета. На другой
он явно был запечатлен в ресторане. Во всяком случае, в объектив, кроме его
улыбающегося, самодовольного лица, попал и стол со всевозможными яствами, а
где-то на заднем плане маячил официант с салфеткой. Третий кадр был сделан у
дома, явно загородного. Вокруг зеленые деревья, а сам хозяин облачен на этот
раз в простые шорты и майку. Правая рука цепко держала теннисную ракетку.
Скорей всего мужик взял ее просто для антуража. С таким животом за мячиком не
побегаешь.
Я растерянно осмотрела добычу. А где же текст?
– Эй, Кирюшка, то есть Ричард, ну-ка
расскажи, как ты поговорил с Алиной! – крикнула я в окно.
Мальчик с шумом влетел на веранду, схватил
грушу и, откусив большой, исходящий соком кусок, ответил:
– А мы и не разговаривали совсем.
– То есть как? – не поняла я. –
Давай в подробностях.
Кирюшка тяжело вздохнул и рассказал следующее.
Приехал он на «Динамо» без десяти пять, но
тетенька в коричневой юбке и желтой блузке уже ходила с конвертом в руках между
колонн. Не успел Кирюша приблизиться, как женщина быстрым шагом подлетела к
нему и нервно спросила: «Ричард?» – «Да», – ответил Кирюшка.
«Держи», – сказала тетка и сунула ему пакет. И все.
– Как – все?
– Так, – пожал плечами мальчик, –
потом она ушла в метро.
– В метро?!!
– А чего странного? Я за ней побрел,
только она в сторону центра села.
– Ты узнал Алину?
Кирилл покачал головой:
– Не-а. Я ее последний раз жутко давно
видел. Помню только, худая такая, вроде темная. Но ты же сказала, что она
блондинка?
– Она перекрасилась.
– А-а, понятно, – протянул
Кирка, – такая и стояла, светлая, в коричневой юбке, как у тебя, в желтой
кофте и с конвертом. И потом, она же меня первая окликнула: «Ричард!»
Я мрачно смотрела в окно, если не ошибаюсь,
сейчас зазвонит телефон. И точно, словно подслушав мои мысли, аппарат
затренькал. Визгливым голосом Алина противно затараторила:
– Нет, как не стыдно! Он так и не пришел!
Прождали его полчаса, чуть на самолет не опоздали! Как ты могла?!
– А ты где стояла?
– Как – где? – возмутилась
Комарова. – У выхода к рынку! Там крутились какие-то мальчишки в джинсах,
я от отчаяния всех спрашивала, как их зовут, но ни одного Кирилла не было. Что
теперь делать прикажешь? Машка из-за тебя на второй год останется.
– Насколько я помню, в Шереметьеве есть
почта.
– Ну!
– Отправь текст бандеролью, пиши адрес.
– От тебя офигеть можно! –
вскинулась Алина. – Диктуй скорей!
После разговора я опять высунулась в окно и
поинтересовалась:
– Эй, Львиное Сердце, ну-ка припомни, у
какого выхода ты встречал Алину?
– У того, где ты сказала! – крикнул
Кирюша. – Вышел из последнего вагона!
– Но к рынку надо ехать в первом!
– При чем тут рынок? – изумился
Кирка. – Ты сказала, встретишь Алину у колонн, только не иди к рынку.
Я закрыла окно и в растерянности села на
диван. Так, все понятно. Кирюшка, как всегда, напутал, а незнакомая женщина
ошиблась. Интересно, сколько подростков было там сегодня в голубых джинсах,
футболках с надписью «Адидас» и бейсболках? И у скольких москвичей в гардеробе
болтается коричневая юбка из марлевки, сделанная в Индии? У меня и у Кати есть
такие, да на улице каждая пятая женщина носит нынешним жарким летом этот
замечательно дешевый прикид. А поскольку юбочка имеет цвет молочного шоколада,
то к ней изумительно подходит вся гамма солнечных тонов: от светлого беж до
насыщенного оранжевого. А Кирюшка не слишком разбирается в оттенках, ему,
честно говоря, все равно – колер топленого молока или окрас перезрелого лимона.
И ту, и другую вещь он, не мудрствуя лукаво, назовет желтой.
Таким образом, можно считать, я разобралась,
почему произошел этот инцидент. Но дама окликнула мальчика по имени, сказала:
«Ричард!»
Вот уж странно, так странно! Ладно бы дело
происходило в Лондоне, а не в Москве! У вас есть хоть один знакомый Ричард? У
меня нет. Ну не ходят Ричарды стаями по московским улицам, хотя, наверное,
кто-то из наших сограждан все же носит это славное королевское имя.
Я опять высунулась в окно и заорала:
– Эй, парень!
Кирюша хмыкнул:
– Ты мне, Лампа?
– Тебе. Почему ты отозвался на имя
Ричард, неужели не удивился?
– Нет, – преспокойно заявил
мальчишка, – я подумал, что ты сообщила этой Алине, как меня теперь зовут!
