– Вы мне поверите? – удивилась я.
– Хорошего человека сразу видно, –
усмехнулся парень.
– Можно, я тогда одну возьму, вот эту? А
деньги – либо сегодня вечером, либо завтра привезу.
– Силен, дьявол, силен, – завела
«церковница», – ангел упреждает, а бес искушает. Не бери книги, на
Страшном суде ответишь! Подумай, зачем господь тебя денег лишил, покайся!
– Настька, закрой хлебало! –
вызверился торговец.
– Правду говорю, – бубнила тетка,
пока я складывала вещи в сумочку, – правду. Вон, у тебя ежели кто что
купит, тут же расплата и наступает.
– Ты чего несешь?
– Ага, – засмеялась женщина, –
сам знаешь. Третьего дня мужик бесовщину взял, отошел, да на ровном месте упал
и ногу сломал, скажешь, не было?
– С каждым случиться может, он выпивши
был.
– Бабка книжонку купила, так у ей сердце
схватило, «Скорая» приезжала…
– Ну и что? Старая совсем, а жара какая?!
– Нет, – хрипло каркала
фанатка, – нет, божья кара настигла за разврат. А та девка расфуфыренная?
Схватила дрянь и мигом под поездом оказалась.
От неожиданности я уронила незакрытую сумочку,
и все сложенное высыпалось на платформу.
– Вы видели, как погибла Лика?
– Жуть! – дернулся парень. – Я
два дня потом не мог торговать.
– Чуял свою вину, –
прокомментировала Настя.
Я глянула на продавца.
– Как тебя зовут?
– Миша.
– Видишь ли, Мишенька, несчастная
девушка, угодившая под электричку, моя родственница, не можешь ли ты
припомнить, как все произошло?
Михаил наморщился, потом потер затылок и начал
рассказ.
В тот день он, как всегда, торговал
детективами и любовными романами. На бизнес не жалуется, народ хватает книжки,
есть даже постоянные покупатели, заказывающие новинки… Но девушку, купившую
произведение Джеки Коллинз, он не знал. Она впервые подошла к его лотку и,
честно говоря, была мало похожа на человека, пользующегося электричкой.
Незнакомка резко выделялась среди толпы, топтавшейся на платформе в ожидании
поезда. Во-первых, элегантной одеждой, красивой ярко-зеленой сумочкой и такими
же туфлями, во-вторых, прической. И пахло от нее потрясающе. Пока красавица
перебирала книги, Миша наслаждался ароматом незнакомых духов. Его жена купила
себе недавно «Русскую красавицу», и Мише нравился этот запах. Но от дамы веяло
необыкновенным парфюмом, очевидно, так благоухает богатство.
Женщина разглядывала прилавок, и тут у нее в
сумочке зазвонил телефон. Она вытащила маленький аппаратик и мелодичным голосом
сказала:
– Жду тебя, хорошо, спасибо.
Потом сунула крохотный телефончик в карман,
подняла на Мишу бездонные глаза и нежным голосом сказала:
– Вот эту, пожалуй.
Глядя в ее приветливо улыбающееся лицо, Миша
пробормотал ошарашенно:
– Двенадцать рублей.
Отчего-то он назвал отпускную цену склада.
Незнакомка изящной ручкой протянула пятидесятирублевую купюру, и тут сзади
подошел мужчина и произнес:
– Ну, пошли!
– Николя, – воскликнула
девушка, – это ты?
– Ясное дело, – ответил
подошедший, – а что?
– Лицо у тебя какое-то… – пробормотала
необычная покупательница.
– По поводу морды лица все претензии к
маме и папе, – засмеялся мужчина, взял ее под руку, и они двинулись по
краю платформы, в самый конец, туда, где обычно останавливается первый вагон.
Миша оглядел стройные ноги женщины, машинально
отметил, как она красиво идет, даже не покачиваясь в зеленых туфлях на высоких
каблуках, и вздохнул.
Пара смешалась с толпой и исчезла, тут только
Михаил сообразил, что сжимает в кулаке ассигнацию, он забыл дать девушке сдачу.
Парень выскочил из-за лотка и быстрым шагом
пошел за красавицей, и тут к перрону с ужасающим воплем подлетела электричка.
Раздался жуткий скрежещущий звук, вагоны, лязгнув, попытались остановиться,
электровоз изо всех сил старался удержать состав, потом послышался дикий,
какой-то звериный крик. Толпа на едином дыхании ломанулась вперед. Миша бежал
вместе со всеми, не понимая, отчего у него бешено колотится сердце. Людской
поток скатился по лестнице вниз. Первое, что увидел Миша, были зеленые
элегантные туфли и сумочка.
– Наверное, они пошли в поселок, –
вздыхал Михаил, – и не заметили электричку. Хотя странно, она так гудела,
прямо разрывалась, но там вообще гиблое место, косогорчик такой, и тропиночка
вниз бежит, крутая. Небось не удержалась на каблуках, упала и покатилась.
– А мужчина куда делся?
Миша пожал плечами:
– Не знаю. Думаю, в обморок упал, только
я там не мог долго стоять, к книжкам вернулся. Тут бабы говорили, несчастная
эта еще жива была, когда из-под поезда вытаскивали, в машине померла, в
«Скорой». Да вы у Катьки спросите.
– У кого?
– В кассе сидит, все знает всегда, просто
ведьма.
– Господи, накажи его за язык
поганый, – ожила Анастасия.
Я побежала к кассе и застучала в окошко.
Хмурая, довольно пожилая баба с пережженными «химией» волосами гаркнула:
– Нет электричек, видишь объявление!
– Вы Катя?
– Ну?
– Миша, тот, который книгами торгует,
сказал, будто вы видели, как девушка под поезд бросилась. Ее звали Лика
Славина, она моя родственница…
– Ой, господи, – мигом подобрела кассирша, –
ну-ка, обойди будку с той стороны, там дверка.
Я втиснулась внутрь крохотного помещения и
чуть не скончалась от удушья. В небольшой комнатке, размером чуть больше
сигаретной пачки, жутко воняло потом и дешевыми духами. Впрочем, жара в кассе
стояла неимоверная, не спасал даже оглушительно стрекочущий вентилятор.
– Ой, господи, – причитала Катя,
жадно вглядываясь в мое лицо, – как же она так, зачем? Из-за любви, да?
Я посмотрела на ее бесформенную фигуру и
слишком ярко накрашенные губы. Надо же, лет кассирше около шестидесяти, а до
сих пор верит в роковые чувства.
– Вы сами видели, как она бросилась?
