До сих пор она никогда не подпускала к себе мужчину слишком близко. Она не хотела допустить, чтобы потеря любовника могла причинить ей страдание или хотя бы доставить огорчение. Она практически ничего не знала о своих любовниках, за исключением того, что они умеют в постели и какие ощущения дают их тела ее телу. Больше ничего она и не хотела знать. Имена связывались в ее сознании с лицами, руками и телами. Фактически они даже не были для нее людьми. Ни их мысли, ни чувства никогда ее не интересовали. Лишь физические ощущения, которые она могла возбудить в них, а они — в ней.
Но с Беном… С Беном происходило что-то особенное. Это ее пугало и в то же время непреодолимо притягивало. Бен обладал способностью доставлять удовольствие и причинять боль. Бен обнаружил ее самое больное место и не колеблясь ударил, после того как она оскорбила его.
Признать это оказалось совсем не легко. Признаться себе самой, что она тоскует по Бену. Не по мужскому телу, не по искусным рукам, нет. По Бену. По шелковым волосам, струящимся сквозь ее пальцы, по звукам его хриплого голоса, полного желания, по тому, как он шептал ее имя, по его глазам, искрившимся улыбкой, от которой хотелось плакать…
Все это выходило за пределы простого желания. Это превратилось в некую неведомую силу, совершенно самостоятельную, терзавшую ее ум и тело, так что все остальное казалось неважным. Кейт говорила себе, что это кратковременное безумие бесследно пройдет. Много дней она не подходила к конюшням, избегала случайных встреч с Беном. И уверяла себя, что не скучает по нему. Совсем не скучает.
И вот результат… Ранним утром в понедельник, на рассвете, она направляется по северной тропе к водопаду, потому что Бен чуть раньше повел туда коня.
Осознав это, Кейт едва не повернула обратно. Себастиан, почти сроднившийся с ней за долгие годы, остановился, но Кейт натянула поводья, пробормотала: «Вперед», — и он послушно двинулся дальше.
За поворотом открылся один из знаменитых водопадов «Славы». Он падал в горное озеро с гранитного обрыва высотой пятнадцать футов. Шум воды, отдававшийся в утренней тишине, действовал умиротворяюще.
Однако Кейт водопада почти не видела. Она видела только Бена.
Он уже спешился, привязал коня к молодому деревцу и ослабил подпругу, по всей видимости, решив дать коню отдых после трудного подъема. Сидя на плоском валуне на краю озера, он задумчиво смотрел на струи воды. В своих обычных джинсах и высоких сапогах для верховой езды, в белой рубашке с закатанными по локоть рукавами. Прядь белокурых волос спадала на лоб.
Кейт жадно смотрела на него. Она так любила его волосы. Как шелковые…
Неизвестно, как долго она бы так стояла и смотрела на него, если бы конь Бена не почуял Себастиана и приветственно не заржал.
Бен повернул голову. Без удивления. Лицо его казалось абсолютно непроницаемым, в глазах отражался лишь свет раннего утра.
Кейт несколько секунд сидела в нерешительности, не зная, что делать. Что, если она сейчас спешится, привяжет коня, подойдет к нему, а он уедет прочь? Что, если он вообще не обратит на нее внимания? Это будет еще хуже: ведь он знает, как больно ранит ее пренебрежение. Лучше пусть скажет что-нибудь злое или посмеется над ней за то, что… она бегает за ним. Боже правый!
Вся дрожа, Кейт все же спешилась и привязала Себастиана рядом с конем Бена. Медленно пошла через поляну. Одета она была примерно так же, как и Бен, только не в джинсах, а в бриджах для верховой езды и бледно-голубой рубашке. Волосы под небрежно надетым беретом распущены по плечам.
Бен молча наблюдал за ней.
Она пыталась придумать, что бы такое сказать, легкое, ничего не значащее. Да, именно, надо сделать вид, что их последняя встреча в саду закончилась совсем не так или что ей все равно, как она закончилась. Что никаких чувств между ними нет. Ничего, кроме секса.
— Ты чего-нибудь хочешь, Кейт?
Да, ей захотелось его ударить.
— А ты, значит, никак не собираешься мне это облегчить?
— Что облегчить?
— Да вот то, что я пришла к тебе… вот так.
Бен сидел, обхватив руками колени. Лицо его осталось таким же непроницаемым.
— Ты хочешь сказать, что пришла ко мне, Кейт? Но зачем? У меня сложилось впечатление, что между нами все кончено.
— Да, все кончено.
Однако она не уходила. И даже не отвернулась от него.
Бен смотрел на нее. Терпеливо ждал.
— Ты сукин сын, Бен.
— Это я уже слышал. Ты повторяешься, Кейт.
— Я тебя ненавижу.
— И это я слышал.
— Ты не имел никакого права все это говорить.
— Что именно? Спрашивать, почему я не могу провести с тобой целую ночь? Или сказать, что хочу большего? Или что Джессу все равно, сколько у тебя мужчин?
— Все вместе. Ты не имел никакого права.
— В таком случае между нами действительно все кончено. — Глаза его стали жесткими. — Повторю в последний раз, Кейт. Я не игрушка. Больше полугода я был твоим любовником. Это дает мне определенные права. Например, право время от времени спать в твоей постели и ожидать, что ты будешь спать в моей. Появляться рядом с тобой на людях. Желать, чтобы со мной обращались как с человеком. Говорить тебе правду даже тогда, когда ты не хочешь ее слышать.
— Ты просишь слишком много.
— Я не прошу, Кейт. Я требую. Отныне мы больше не будем скрываться. Или не будем встречаться вообще.
Кейт обхватила себя за плечи.
— А если я соглашусь, что тогда?
— Тогда у нас будут нормальные здоровые отношения. Мы будем проводить время вместе не только раздетыми. Может быть, иногда будем выходить вместе обедать или в кино. Но это не будет только один секс и больше ничего. Слышишь, никогда.
— Я так не могу…
— Тогда уходи. Найди себе другую игрушку.
Она хотела повернуться и уйти. Но не смогла. Плечи ее поникли. Слезы обожгли глаза.
— Черт бы тебя побрал. Черт бы тебя побрал, Бен.
Она не видела, как он рванулся с места. Лишь почувствовала его рядом. Почувствовала его руки. Неожиданно для самой себя застонала от облегчения.
Он яростно целовал ее.
— Ну и упрямая же ты. Я столько времени этого ждал.
Она почувствовала его пальцы в своих волосах и едва не замурлыкала от наслаждения.
— Ты мог бы и сам прийти ко мне.
— Нет, этот шаг должна была сделать ты.
Он снова поцеловал ее. Взял ее лицо в свои руки и долго смотрел на нее.
— Кэти, прости меня за то, что я сказал тебе про Джесса. Я понимал, что ты должна это узнать, но… не таким образом.
— А может быть, именно таким образом. — Она провела пальцем по его нижней губе как завороженная; ее потрясали эти мягкие губы у такого жесткого, сурового человека. — Ты сказал это так… неприкрыто, что я больше не могла притворяться даже перед собой. Пора посмотреть правде в глаза. Джесс никогда мне не принадлежал. Никогда.
