— Нет! Доктор Скотт! Нет, не надо!
— Пощади их! — грозно продолжал Фрэнк. — Возьми меня! — И с этими словами преподобный доктор Фрэнк Скотт, бывший спортсмен по прозвищу «Юркий», шагнул в пустоту.
Пока его тело летело на дно пещеры, бывшей когда-то машинным залом, луч его лампы прочертил длинную дугу. А затем и человек, и луч света исчезли в глубине черного озера, подняв фонтан брызг во все стороны.
Все члены его маленького отряда слышали только этот страшный всплеск и не сразу поняли, что все другие, пугавшие их звуки сейчас же разом стихли.
Судно перестало раскачиваться. Платформа, на которой сбились отчаявшиеся путешественники, застыла в прежнем положении, лишь чуть-чуть склонившись в сторону носа корабля.
Первым опомнился Шелби. Он осторожно приблизился к краю площадки и посветил фонарем вниз.
Вода в черном озере поднялась выше. Поверхность озера волновалась, но Скотт не всплывал. Рого, Мартин и Мюллер подошли к мистеру Шелби. На берег страшной черной лужи плеснула волна. Воцарилась полная тишина.
По кругам можно было догадаться, в какое место упал Фрэнк и где он скрылся под водой. Шелби тщетно водил лучом своего фонаря по волнующейся поверхности воды. Внезапно раздался горестный крик Майка:
— Боже мой! Линды там уже нет!
Он не ошибался. Тело его жены, нанизанное на стальное копье, уже погрузилось в воду. Равно как и зубчатое колесо редуктора, по которому они все недавно прошли.
Да и очертания горы Посейдона резко изменилась. Часть механизмов, составлявших ее, скатилась вниз. Мюллеру хватило одного взгляда на груду металла, чтобы понять: промедли они еще немного, и ни за что не успели бы добраться туда, где были сейчас.
— Она отправилась вслед за ним, — пробормотал себе под нос Рого.
Корабль понемногу выровнялся.
Шелби не переставал изумленно покачивать головой:
— Пощади их, возьми меня, — бубнил он без умолку слова Скотта.
Джеймс Мартин сказал, не скрывая своего удивления:
— А что? Может быть, его своеобразная молитва и сработала. Кто знает? Похоже, мы еще какое-то время остаемся на плаву. Корабль, видно, раздумал тонуть.
И тут мисс Кинсэйл издала долгий протяжный вой. Он напоминал отчаянный звериный крик. Это безутешно стонало ее раненое сердце.
Переход власти
Мисс Кинсэйл стояла на коленях, время от времени громко ударяя лбом о железную платформу.
— Мисс Кинсэйл, не надо! — попробовала успокоить Джейн несчастную женщину. — Бедняжка вы моя, мисс Кинсэйл. Поверьте, я вас хорошо понимаю, но вы все равно не должны так убиваться. Не надо, пожалуйста…
Она обхватила женщину руками и прижала к себе, заглушая ее вой:
— О! О! О!
Мистер Шелби смотрел на успокоившуюся поверхность черного озера и размышлял: «Почему же он не всплывает?» И тут же, вспомнив слова Мартина, он снова ужаснулся: «Выходит, бездна насытилась. Жертва была принята».
— Вот ведь глупец! — пожал плечами Мюллер. — Послушайте, может быть, стоит его оттуда каким-нибудь образом извлечь?
— Он, скорее всего, зацепился под водой за какую-нибудь железку, — предположил Мартин. — Но, как бы то ни было, нам нельзя ни спускаться вниз, ни возвращаться назад.
Шелби вдруг ощутил невероятную слабость, ему показалось, что он сейчас буквально распадется на части.
— Джейн! — закричал он. — Ради всего святого! Сделай хоть что-нибудь, только пусть эта женщина перестанет выть!
Джейн ничего ему не ответила, она снова обратилась к несчастной страдалице:
— Милая моя мисс Кинсэйл, постарайтесь успокоиться, хорошо? Я вас прекрасно понимаю. Но он сделал это для нас и искренне верил в то, что так нам поможет.
Мисс Кинсэйл зарылась лицом в плечо Джейн и простонала:
— Я любила его! Я любила его.
И она снова принялась громко рыдать.
В каком-то смысле, оплакивая Скотта, она оплакивала судьбу их всех. Сама того не подозревая, она сняла напряжение, охватившее ее товарищей. Они немного успокоились. Слепой страх, парализовавший было всю группу, постепенно отступал.
— Как он только ни называл Бога, — покачала головой Белль. — Получается, что он обругал Его, а сам потом бросился вниз.
— Он, наверное, попросту свихнулся, — сказала Сьюзен Шелби.
— В любом случае, не нужно ему было оскорблять Бога, — настаивала миссис Роузен. — Никому не понравится, если его станут так обзывать.
Мартин печально покачал головой:
— Зачем было ему поступать так решительно? Корабль еще какое-то время продержится.
— Правда? — удивился Роузен. — А я уже мысленно распрощался с жизнью.
— Похоже, он снова выровнялся, — подтвердил Мюллер. — Вот ведь наивный чудак! По-моему, он свято верил в то, что своей волей не позволяет судну затонуть.
— А разве он ошибался? — к всеобщему удивлению подала голос Нонни. — По-моему, только из-за него мы все и выжили.
— А что за имена он там называл напоследок? — поинтересовался Рого. — Я, честно говоря, ничего не понял.
— Это семитские имена Господа, или, вернее, разных божеств. Это пожиратели людей, губители человеческих душ — ассирийские, вавилонские. Они были известны до иудейского Иеговы. Им нравились человеческие жертвы, и они постоянно требовали их.
— Безумие какое-то, — пожал плечами Мартин.
Стоны мисс Кинсэйл понемногу стихли, Джейн крепко и надежно удерживала ее в своих объятиях.
— Наш Бог совсем не такой, — презрительно бросила миссис Роузен. — Когда иудеи ведут себя достойно, он потчует нас молоком и медом. Ну да, он любит нас только тогда, когда мы поступаем правильно. Кстати, в свое время по этой же причине египтяне хорошенько получили по шее.
— Но зачем он убил себя? — удивился Роузен. — И сделал-то это якобы ради нас! Что это за религия такая? — Он понял, что сказал глупость, спохватился и быстро затараторил: — Нет-нет, поймите меня правильно, я, конечно, имел в виду совсем другое. А, в общем, Скотт был человеком добрым. Я лично ничего против него не имел…
Некоторое время все молчали, и было слышно только, как всхлипывает безутешная мисс Кинсэйл, а Джейн Шелби пытается ее успокоить.
— Интересно, а что думает об этом наш приятель Кемаль? — поинтересовался Мартин. Все повернулись к турку. Тот стоял на коленях и был абсолютно спокоен. Матрос сразу понял, что у него хотят узнать, и только постучал пальцем по лбу, давая понять, что согласен, будто Скотт под конец лишился рассудка.
— Но что случилось с нашим кораблем? — не унимался Роузен. — Лично я так ничего и не понял.
— Скорее всего, внутри него стали отваливаться какие-нибудь тяжелые детали, вот «Посейдон» и накренился. Видимо, судно продолжает плавать на поверхности только потому, что огромного размера. Обычный пароходик уже давно затонул бы. Но, как мне кажется, и этот протянет недолго, — сказал Мартин и с грустью подумал: «А мы как раз потеряли того, кому, как дети, полностью доверили свои судьбы».
