— Чего ты от меня хочешь? — нахмурился Майк.
Она выпрямилась, села поудобней на полу и принялась приводить в порядок прическу, растрепавшуюся в пути:
— Я хочу, чтобы ты вел себя так, как полагается настоящему мужчине. Неужели ты ослеп и не видишь, что он давно уже положил на меня глаз?
— Линда, перестань, пожалуйста. Откуда в твою хорошенькую головку только забредают такие мысли? Он, может быть, и псих, но ведет себя и с мужчинами, и с женщинами уважительно.
Линда грубо рассмеялась:
— Ха-ха! А ты не заметил, как он пялился на сиськи той маленькой проститутки?
— Почему ты называешь эту девушку проституткой? — возмутился Рого. — Да, она в шоу-бизнесе, но она честно зарабатывает себе на кусок хлеба. Кстати, и что с того, если он и взглянул на нее мимоходом? Он все-таки мужчина, верно? И откуда эта дикая мысль, что он положил на тебя глаз?
— Истинная леди всегда распознает проститутку, — фыркнула Линда. — И то, что он ко мне не ровно дышит, я тоже чувствую. Конечно, тебе на это наплевать, тебе все по фигу…
— Если бы он стал приставать к тебе, я бы одним ударом сломал ему шею.
Линда встряхнула головой, и кудри, обрамлявшие ее белое, как фарфор, лицо, снова разметались в разные стороны.
— Ну, на твоем месте я не стала бы так хвастаться. Я видела, как он разминался на спортплощадке, и уверяю тебя: он не слабак.
— Чушь все это! — усмехнулся Рого. — Врезать ему один разок в пах, и сразу пополам согнется.
Тут Майк понял, что его занесло. Грубость и жестокость сейчас ни к чему хорошему не приведут. Он сменил тон и плаксиво заскулил:
— Линда, крошка моя, ну что ты прицепилась к нему? Оставь его в покое, прошу тебя. По крайней мере, этот парень хоть что-то пытается сделать, правда ведь?
— Ну хорошо, допустим, — улыбнулась Линда. — Ну, и где же он сейчас, мне интересно знать?
— Ты же видела, он отправился посмотреть, куда нам дальше идти.
— А ты знаешь, что мне кажется? Он просто свалил. Он понял, что эту жирную еврейку ему больше не поднять. Да и вообще, на кой черт мы ему сдались? От нас только одни хлопоты. Он слинял, чтобы спасти свою собственную шкуру.
Тут ей вспомнилось еще кое-что и она зло плюнула:
— Кстати, ты обратил внимание, как жена этого Шелби смотрит на меня? Как будто я грязь у нее под ногами. Она все время обзывает меня. А ты даже не можешь защитить свою собственную жену! И это после всего того, что я для тебя сделала!
— Ну, крошка, по крайней мере, насчет Скотта ты ошиблась. Никуда он от нас не сбежал. Вон он идет.
Священник был так высок, что его фигура издали бросалась в глаза среди других, бесцельно мотавшихся по коридору. Фрэнк шел к своим товарищам. Рядом с ним был все тот же турок. Он что-то показывал ему на пальцах, отчаянно жестикулируя, словно объяснял нечто важное на языке пантомимы.
Вдруг лампочки ярко вспыхнули и тут же погасли, погружая все вокруг в непроницаемую темноту.
«Бродвей» во тьме
Корабль все еще держался на плаву, хотя мог затонуть в любую минуту. У аккумуляторов кончился заряд, и аварийное освещение отключилось. Темнота, как саван, окутала все вокруг, породив настоящее безумие. Оставшаяся в живых часть команды корабля превратилась в стадо неистовых животных. Теперь, когда вокруг воцарилась тьма, люди потеряли контроль над собой. Они не видели, что творится рядом, и не знали, откуда можно ожидать опасности. Они шарахались из стороны в сторону, сбивая друг друга, затаптывая слабых и раненых. В этом кошмаре нельзя было разобрать, спасаются ли они от смерти или несут ее с собой.
Повсюду слышались удары, шум падающих тел, стон и крики умирающих. Кто-то отчаянно ругался, кто-то рыдал, кто-то издавал жуткие звуки, больше напоминающие рев подстреленных зверей. Многие падали в провалы и лестничные проемы. Кто-то оказывался в шахте, проходящей через центр корабля, и сразу тонул.
Только отряд доктора Скотта, послушный вожаку, сохранял выдержку. Скотт предугадал это безумие во тьме. Как только свет погас, он толкнул Кемаля в бок и крикнул:
— Ложись! Не двигайся!
Сам Фрэнк встал рядом с турком и каждого, кто натыкался на него в темноте, отбрасывал прочь. Он работал кулаками и локтями до тех пор, пока обезумевшая толпа людей не рассеялась. Он был подобен архангелу Михаилу, сражавшемуся в аду с демонами.
Рого также вел себя вполне достойно. Используя свой опыт полицейского, он одной рукой схватил жену за волосы, чтобы не потерять ее, а другой принялся отшвыривать от себя бегущих мимо людей. Вскоре ему удалось вместе с женой прижаться к стенке коридора, где они и залегли, укрывшись за трубой.
— Мне больно! Ты делаешь мне больно! — не переставала кричать Линда, но Майк не обращал на нее внимания, стараясь лишь не дать толпе растоптать ни себя, ни свою драгоценную супругу.
Джейн Шелби и мисс Кинсэйл избежали этого кошмара. Они как раз возвращались на «Бродвей» после своего уединения. Свет погас раньше, чем они успели дойти до центрального прохода «Посейдона». Женщины на всякий случай прижались к стенке, но толпа их миновала. Они только слышали ее топот, крики упавших и раздавленных и чувствовали смешанный запах пота и нефти, но никто их даже не задел.
Шелби заметил вернувшегося к ним Скотта, присутствие священника успокоило его. Только поэтому Ричард заставил себя остаться на месте. Правда, в какой-то момент он ощутил сильное желание бежать вместе со всеми. Шелби понимал, к чему бы привел этот безумный поступок. Рано или поздно он обязательно или упал бы на пол и был бы затоптан бегущими, или провалился бы в шахту и отправился бы на дно морское.
— Ложитесь! — успел он крикнуть Сьюзен и Мартину и сам рухнул на пол, прикрыв дочь своим телом. В следующую секунду кто-то наступил ему на ладонь подошвой сапога, но Дик почти не ощутил боли. Затем раздался отчаянный крик Мартина. Отовсюду слышались ругань и проклятья поверженных на пол людей.
В кладовой Нонни Пэрри испуганно вскрикнула, кода погас свет, и инстинктивно потянулась к Мюллеру:
— Вот теперь мы точно умрем, да? — без всякой надежды в голосе прошептала она. Хьюби Мюллер в этом уже не сомневался. Так или иначе, но все должно было закончиться в самом ближайшем будущем.
Он почувствовал, как она губами ищет его губы, и ощутил сладость и аромат абрикосового варенья. Однако та стремительность, с которой Нонни начала целовать его, подсказала Хьюби, что эта девушка жаждет чего-то большего, и уже через несколько мгновений они превращались на время в единое целое.
И Хьюби Мюллер, старый холостяк, ловелас и сердцеед, вдруг понял, что к этой девушке он испытывает весьма необычные для него чувства. Он впервые занимался любовью, в которой перемешались нежность и жалость. Никогда еще не приходилось ему прижимать к себе такое вот маленькое и запуганное существо, ставшее для него как бы прощальным даром жизни.
