Мисс Пройслер не была бы мисс Пройслер, если бы она не помедлила еще пару секунд, переводя взгляд с него на барку. А потом решительным шагом двинулась к нему, так же непреклонно таща за собой подопечную. Могенс готов был к тому, что та станет увертываться и брыкаться, но ее воля оказалась, похоже, окончательно сломлена. Она спотыкалась за мисс Пройслер, с тем же пустым остекленевшим взглядом, направленным на водную поверхность, все так же прижимая к груди свою ношу. Внезапно Могенс понял, что перед ним: человек, окончивший счеты со своей жизнью. Тот момент, когда ее пугало то, что она видела в черных водах — что бы там ни видела — безвозвратно канул. Теперь ее ничто не пугало и ничего не трогало, она безвольно подчинилась судьбе. Возможно, потому что ее силы иссякли, а возможно, потому что ее никто не научил бороться до конца.
Когда женщины взгромоздились на борт, Могенс заново проследил за неподвижным взглядом девушки. Теперь он уперся в черный саркофаг с выгравированным монстром на его крышке, и Могенс спросил себя, не видела ли она такое жуткое чудовище в реальности. Еще меньше часа назад он сам посмеялся бы над такой безумной мыслью, но теперь от возможности ее воплощения у него мурашки побежали по спине.
— Возьмите шест, мисс Пройслер, — обратился он к ней. — Пожалуйста.
— Срок для возвращения доктора Грейвса еще не истек, — упрямо сказала она.
Могенс гневно сверкнул на нее глазами, но промолчал. Она была права, хоть речь и шла о нескольких секундах. И дело было не в Грейвсе. Мисс Пройслер раньше, чем сам Могенс, поняла, что они, если спасутся, будут до конца своей жизни мучиться вопросом, не прибежал ли Грейвс в последний момент. Однажды Могенс уже оставил человека в беде и больше не хотел такого пережить. Он молча сунул ей шест в руку, наклонился за вторым и пошел с ним на буг. На него дохнуло чем-то вроде ледяного холода, когда он проходил мимо саркофага, а может, это ему почудилось. Не впервые, с тех пор как он взошел на эту погребальную барку, его чувства подводили.
Хотя мисс Пройслер и держала шест в руках свободно, барка медленно развернулась на месте, направив высоко поднятый над водой нос в ту сторону, где канал терялся в черноте, и, чуть поколебавшись, неподвижно замерла. У Могенса снова пробежали по спине мурашки. Но возможно, лодку просто развернуло течение. И он бы не удивился, пустись сейчас барка сама по себе в плавание. Но она, качнувшись еще раз, словно застыла на месте. Могенс опустил свой шест в воду и посмотрел на часы. Время истекло. Если они сейчас отчалят, им впоследствии будет не в чем упрекнуть себя. Сам Грейвс действовал бы именно так. Хотя нет. Могенс совсем не был уверен, что тот стал бы ждать истечения срока, поставив таким образом на карту свою жизнь и жизнь обеих женщин.
— Что… что собирался Томас делать с динамитом? — запинаясь, спросила мисс Пройслер.
— Большую глупость, — так же, как прежде, ответил Могенс. — И боюсь, в этом виноват я.
— Каким образом?
— Я должен был это предвидеть. По крайней мере, когда увидел его неподъемный рюкзак.
— Мы все его видели. И каждый из нас мог спросить, что у него там. Я, помнится, даже пошутила по этому поводу. Но никто не спросил его. И я тоже.
— Да. Только вы-то как раз и не знали, что родителей Тома убили эти чудовища, — горько сказал Могенс. — Полагаю, он вам этого не поведал? Они похитили его мать, а отца практически на глазах растерзали. У этого парня свои счеты с этими бестиями, мисс Пройслер.
— И вы думаете, он решил теперь им отомстить? — задумчиво сказала она и тут же подтвердила свою догадку кивком головы.
— А зачем еще ему рюкзак, доверху набитый взрывчаткой?
Могенс перевел взгляд на лестницу. Неверный свет лампы вызвал движение, которого на самом деле не было. И ни следа Грейвса. Могенсу снова представилась процессия жутких уродов, прошедшая мимо их убежища, и все надежды снова увидеть Тома или хотя бы Грейвса в живых испарились. Он посмотрел на часы. Прошло три минуты сверх срока. Больше ждать нельзя. У него нет на это права. Речь шла не только о его жизни, но и о жизни женщин.
Его рука сильнее сжала шест, но вместо того, чтобы оттолкнуться от берега, он бросил еще один взгляд на циферблат, с громким щелчком захлопнул крышку и убрал часы в карман.
— Вы никогда себе не простите, — тихо сказала мисс Пройслер.
— Чего?
— Что оставили его. Надо подождать. — И, словно прочитав его мысли, она добавила со смущенной улыбкой: — Именно потому, что он так бы не поступил.
— И все-таки мы не можем дольше ждать, — ответил Могенс. — Разве что пару минут.
Мисс Пройслер больше ничего не сказала, но ее взор затуманился, и это было трогательнее всего, что она могла бы выразить словами.
Он развернулся вперед и осветил фонарем воду прямо перед носом барки. Под ее поверхностью что-то шевелилось, но разобрать что было трудно. С тревогой и любопытством он нагнулся и направил луч вниз, к обшивке барки. Водоросли. Или то, что казалось ими до сих пор, однако теперь они напоминали скорее пряди волос, которые колыхались в воде не в направлении течения. Могенс опустился на колени и протянул руку, чтобы выловить прядь, но что-то остановило его. Возможно, само неправильное движение, которое все больше бросалось в глаза, но никак не казалось опасным. И тем не менее такого движения не могло быть в природе.
Так и не погрузив пятерню в воду, он выпрямился и потянулся за фонарем, чтобы подвергнуть толщу воды более тщательной инспекции. И в этот момент услышал шорох.
Он вздрогнул и направил луч рудничной лампы на лестницу. И вовремя! Грейвс, спотыкаясь, хромал к причалу. В буквальном смысле. Шаг, два, три, четвертый — еще более неуклюжий и шаткий — и упал на четыре кости, попытался использовать само это движение для толчка, чтобы по инерции встать на ноги, но вместо этого растянулся и заскользил по покатому полу к берегу канала.
За ним из тьмы вырвался упырь.
Одним махом он преодолел последние три-четыре ступени и приземлился на четвереньки, но тут же вскочил. С яростным рыком он воззрился вослед ускользающей жертве. Это кровь, то, что капало с его клыков?
Глухо урча, упырь принял стойку и, гротескно прихрамывая, двинулся на Грейвса, как пародия на гигантскую гориллу. Его когти высекли искры из камня, на волосок не попав по лицу жертвы. Грейвс закричал и перекатился на бок. Упырь попытался лягнуть его мощной когтистой лапой, но и на этот раз он уклонился от удара по лицу, однако мощная ступня бестии с силой молота обрушилась на его левую руку и расплющила ее.
Грейвс взвыл от боли.
— Могенс, — завопил он, — стреляй!
При всем желании Могенс не смог бы этого сделать. Стрелять было не из чего. Свое ружье Грейвс где-то потерял, а винтовка Тома так и осталась стоять наверху в зале, у стены, куда он ее прислонил. Могенсу оставалось только беспомощно взирать на происходящее. Зато мисс Пройслер не растерялась, схватила лампу и направила ее ослепляющий луч прямо в глаза упырю. Тот взревел от боли, отпрянул и вскинул лапы, чтобы защитить свои чувствительные к яркому свету глаза. А Грейвс не преминул воспользоваться шансом, чтобы, несмотря на ужасную рану, подняться на ноги и похромать дальше, к барке. Упырь завопил и бросился за ним. Его когти сверкали в свете фонаря как небольшие, но страшно опасные кинжалы. Могенс услышал треск рвущейся материи, заглушаемый нечеловеческим воем, вырвавшемся из глотки Грейвса. И тем не менее Грейвс ковылял вперед к своей цели. На берегу он остановился, оттолкнулся из последних сил и свалился на барку прямо у ног Могенса. Барка накренилась — раздался шумный плеск — и заняла прежнее положение. Внезапный толчок сбил девушку с ног, она ударилась о саркофаг и упала. Могенс несколько мгновений, широко расставив ноги, боролся за равновесие, и выиграть эту битву ему удалось лишь потому, что он держался за шест. И лишь мисс Пройслер с удивительным хладнокровием перенесла эту бурю, более того, она умудрилась прямо в воде отвести шест в сторону, когда упырь был еще в двух шагах от барки… Упырь заметил опасность в последний момент и попытался увернуться, но было поздно. С размаху он налетел на массивную слегу, все еще упирающуюся в илистое дно канала. Могенсу показалось, что он слышит хруст переломанных ребер, а яростный рев чудовища перешел в предсмертный хрип. Упырь рухнул на колени, обхватил лапищами грудь и стал заваливаться на бок. Могенс невольно понадеялся, что он свалится в воду. Но, к его ужасу, тот замедлил движение, а потом медленно, покачиваясь из стороны в сторону, начал подниматься.
