Натэниел заехал на парковку «Цирка проклятых», возле заднего
входа. Было еще темно, когда мы вышли, но в воздухе уже ощущался грядущий
рассвет. Приближение утра чувствуется кончиком языка.
Джейсон открыл внешнюю дверь, будто ждал нас. Так, наверное,
и было. Жан-Клод бросился к двери, ведущей на лестницу. Мы пошли за ним, но он
бросил через плечо:
— Мне надо принять душ до рассвета.
И он покинул нас, мелькнув в двери. Мы пошли по лестнице
медленнее, рядом, поскольку крупных людей среди нас не было.
— Как жизнь? — спросил Джейсон.
Я пожала плечами:
— Почти все зажило.
— Только вид у тебя сильно потрясенный.
Я снова пожала плечами.
— Понял, не дурак. Ты не хочешь говорить на эту тему.
— Ты прав.
Джейсон оглянулся на Натэниела:
— Ты остаешься ночевать?
— Остаюсь?
Я поняла, что вопрос обращен ко мне.
— Конечно. Если надо будет, отвезешь меня домой
завтра... то есть уже сегодня.
— Да, я остаюсь.
— Тогда можешь ночевать со мной. Слава Богу, койка
большая и не много видит гостей.
Я глянула на Джейсона:
— Жан-Клод ограничивает твой круг общения?
Он засмеялся:
— Нет, не совсем так. Просто женщины, которые сюда
приходят, помешаны на вампирах. Они хотят спать на подземной кровати «Цирка
проклятых». И хотят они не меня, а ручного вервольфа Жан-Клода.
— Я не думала... — Я прервала фразу, поняв, что
это оскорбление.
— Давай, не стесняйся.
— Я не думала, что ты такой разборчивый.
— Первое время не был. Но сейчас мне как-то не хочется
быть с женщинами, которым я нужен лишь чтобы похвастаться подругам, что,
дескать, спала с оборотнем или на кровати, где спят вампиры. Как бы ни было это
приятно на несколько минут, у меня такое чувство, что они приходят ко мне как к
уроду в кунсткамере.
Я взяла его под руку и чуть сжала:
— Джейсон, не поддавайся этому чувству. Ты совершенно
не урод.
— Кто бы говорил!
Я отодвинулась:
— И что это значит?
— Ничего, прости, случайно сказал.
— Нет, ты объясни!
Он вздохнул и прибавил шагу, но я была в кроссовках и не
отставала. Натэниел шел следом, не говоря ни слова.
— Объясни, Джейсон!
— Ты ненавидишь монстров. Тебе противно быть не такой,
как все.
— Это неправда!
— Ты смирилась с тем, что ты другая, но тебе это не
нравится.
Я открыла рот, собираясь возразить, но пришлось остановиться
и подумать. Не прав ли он? Я ненавижу тех, кто не такой? И монстров ненавижу за
то, что они другие?
— Может быть, ты прав.
Он оглянулся, вытаращив глаза:
— Анита Блейк признает, что может быть не права? Ух ты!
Я попыталась сделать сердитое лицо, но улыбка испортила весь
эффект.
— Мне и самой надо привыкать быть монстром — так я
слышала.
Он посерьезнел:
— Ты действительно станешь леопардом-оборотнем?
— Вот скоро и узнаем.
— И тебе это нормально?
Моя очередь настала рассмеяться, хотя и невесело.
— Нет. Совсем не нормально, но что случилось, то
случилось, и этого уже не поправить.
— Фатализм, — сказал он.
— Прагматичность, — возразила я.
— Это одно и то же.
— Нет, здесь ты не прав.
Джейсон обернулся на идущего чуть позади Натэниела:
— А ты как относишься к тому, что она станет леопардом?
— Я по этому поводу промолчу.
— Ты ведь рад, да? — Оттенок враждебности слышался
в интонации Джейсона.
— Нет.
— Теперь она останется вашей Нимир-Ра.
— Быть может.
— И ты этому не рад?
— Джейсон, прекрати. Ричард мне излагал свою гипотезу,
что Грегори нарочно меня заразил.
— Ты говорила с Ричардом? — Он явно этого не ждал.
— К сожалению.
— И ты знаешь, что случилось?
— Насчет того, что ваши ребята взяли Грегори? Да. Я
даже говорила с Джейкобом по телефону.
Джейсон был удивлен:
— И что ты ему сказала?
— Умрет Грегори — умрет Джейкоб.
— Джейкоб хочет стать Ульфриком.
— Это мы тоже обсудили.
— И что он сказал?
— Он не станет вызывать Ричарда до конца ближайшего
полнолуния. Ты лучше подбодри Сильвию, потому что, как следует из предыдущего,
Джейкоб должен ее победить в ближайшие две недели.
— А почему он ждет конца полнолуния?
— Потому что в противном случае я пообещала его убить.
— Анита, нельзя так подрывать авторитет Ричарда.
— Его не надо подрывать, Джейсон. Ричард отлично с этим
справляется сам.
Мы уже спустились. Тяжелая дверь еще качалась там, где
пролетел Жан-Клод.
— Ричард — мой Ульфрик.
— Я тебе не предлагаю перемывать ему косточки. Он
разрушил структуру своей власти в стае, и это не предмет для сплетен, а голый
факт.
Джейсон остановил меня у двери:
— Может, если бы ты не уходила, ты смогла бы его
отговорить.
Наконец-то я рассердилась:
— Во-первых, у тебя нет права критиковать, что я делаю
или чего не делаю. Во-вторых, Ричард уже большой мальчик и сам принимает
решения. В-третьих: никогда, никогдабольше не лезь ко мне со своей критикой.
— Ты мне уже не лупа, Анита.
Гнев ударил изнутри обжигающей волной, сжал плечи, руки,
пролился до пальцев. Никогда раньше я не испытывала столь быстрой и столь
полной ярости. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы взять себя в руки и не ударить
наотмашь. Что же это со мной такое?
— Что с тобой? — спросил сзади Натэниел.
— Ничего хорошего.
— Послушай, — сказал Джейсон, — ты меня
прости, но я не хочу, чтобы Джейкоб оказался во главе стаи. Я ему не доверяю.
Пусть Ричард мягкосердечный слюнтяй, убежденный реакционер и кто угодно, но он
парень честный и интересы стаи искренне ставит выше своих. Я не хочу этого
терять.
