— Если попадешь в полицию, позвони, я внесу залог.
Я покачала головой:
— Если меня поймают, когда я вознамерюсь пускать в
расход троих или больше в общественном месте, залога сегодня не будет. Полиция
даже допрос вряд ли закончит до утра.
— Как ты можешь быть такой спокойной? — поразилась
она.
Я припомнила, почему мы с ней перестали так часто
встречаться. Точно такой же разговор был у меня с Ричардом, когда в город
прибыл наемный убийца, имеющий на меня контракт. И ответ я дала тот же.
— Истерика ничем не поможет, Ронни.
— Но ты даже не злишься!
— Ну нет, злиться-то я злюсь, — ответила я.
Она покачала головой:
— Нет, я имею в виду, что тебя это не возмущает. Не
удивляет, не... — Она пожала плечами: — Нет у тебя естественной реакции.
— Естественной для тебя. — Я протянула руку, не
давая ей ответить. — Ронни, у меня нет времени заниматься вопросами
морали. — Я сняла трубку. — Сейчас позвоню Жан-Клоду.
— Я все уговариваю тебя бросить вампира и выйти за
Ричарда, но, видимо, не одна причина мешает тебе с ним расстаться.
Я набрала номер «Цирка проклятых» по памяти, почти не слушая
слов Ронни:
— Может быть, ты не хочешь бросать любовника, который
еще хладнокровнее, чем ты.
Телефон звонил.
— Ронни, на кровати для гостей лежат чистые простыни.
Извини, что сегодня у нас девичьей болтовни не получится, — сказала я, не
поворачиваясь.
Послышался шорох юбки, и я поняла, что Ронни вышла. Ничего
хорошего не было бы ни мне, ни ей, если бы она увидела мои слезы.
Глава 3
В «Цирке проклятых» Жан-Клода не было. Голос на том конце
телефона меня не узнал и не хотел поверить, что я — Анита Блейк, прежняя
возлюбленная босса. Так что мне пришлось звонить в другое заведение Жан-Клода,
в стрип-клуб «Запретный плод», но и там его не было. Я позвонила в «Данс
макабр», его последнее приобретение, но уже закрадывалась мысль, не велел ли
Жан-Клод просто говорить всем, что его нет, если я позвоню.
Мысль эта меня очень беспокоила. Раньше я тревожилась, что
Ричард может послать меня к чертям за столь долгую нерешительность. Но что
Жан-Клод не станет ждать — об этом я даже и не думала. И если я настолько не
уверена в своих чувствах, то почему у меня сейчас сжалось в груди от чувства
потери, ведь это никакого отношения не имело к леопардам и их проблемам? Оно
касалось только меня и того факта, что вдруг я ощутила себя очень одинокой. Но
оказалось, что он именно в «Данс макабр» и сейчас подойдет к телефону. Только
миг у меня был, чтобы расслабиться и перевести дыхание, как послышался его
голос, и я как раз пыталась поставить на место метафизические щиты.
Метафизику я терпеть не могу. Биология противоестественного
— все же биология, а метафизика — это магия, и мне с ней до сих пор неуютно.
Полгода, что я не работаю, я медитировала, училась под руководством очень
мудрой женщины-экстрасенса по имени Марианна, изучала ритуальную магию, так что
научилась управлять способностями, данными мне от Бога. И потому я могу
блокировать метки, связывающие меня с Ричардом и Жан-Клодом. Аура — это как
личная защита, личная энергия. Если она в порядке, она охраняет тебя подобно
коже, но если в ней дырка, туда проникает инфекция. У меня в ауре было две дыры
— для каждого из моих мужчин. Наверное, у них в ауре тоже есть дыра у каждого,
и это подвергало нас риску. Я заблокировала свои дыры. Всего только месяца
полтора-два назад я столкнулась с мерзкой тварью, метящей в боги — новый даже
для меня вид. У него хватило силы сорвать все мои латки, оставив открытые раны
в ауре. И только вмешательство местной ведьмы не дало ему слопать меня вместе с
этой аурой. А сейчас у меня нет за плечами еще шести месяцев целомудрия,
медитации и терпения. Дыры — вот они, и заполнить их могут только Жан-Клод и
Ричард. Это и говорила Марианна, а ей я верила, как верю немногим.
Голос Жан-Клода хлестнул бархатом. У меня перехватило
дыхание, я могла только ощущать поток его голоса, его присутствие как что-то
живое, омывающее мою кожу. Голос всегда был одним из главных козырей Жан-Клода,
но это было смешно. Это же по телефону! Как же я смогу видеть его и удержать на
месте щиты, не говоря уже о том, чтобы удержать себя в руках?
— Я знаю, что это ты, ma petite.Ты позвонила просто
услышать мой голос?
Это было слишком близко к правде.
— Нет-нет.
Я никак не могла собраться с мыслями. Как штангист, который
вдруг забыл все отработанные движения. Просто не поднять привычный вес, а
пробиться сквозь силу Жан-Клода — это вес немалый.
Я еще ничего не сказала, как он заговорил снова:
— Ma petite,чем я обязан такой чести? Ты соизволила мне
позвонить?
Голос его был спокоен, но что-то такое в нем слышалось.
Что-то вроде упрека.
Что ж, вперед. Я развернула свои войска и попыталась
говорить как разумный человек — это не всегда у меня получается хорошо.
— Я уже полгода не звонила...
— Я в курсе, ma petite.
Снисходительность. Терпеть ее не могу, и потому слегка
разозлилась. Злость чуть-чуть прояснила мысли.
— Если ты перестанешь перебивать, я смогу сказать,
зачем звоню.
— Сердце мое трепещет в жажде узнать.
Ей-богу, я чуть не бросила трубку. Он всегда был рад
потоптаться на костях, но я отчасти понимала, что заслужила такое отношение, и
оттого разозлилась сильнее. От собственной неправоты — она меня всегда выводит
из себя. Я полгода боялась, и сейчас еще боюсь. Боюсь быть рядом с ним, боюсь
того, что я делаю. Черт тебя побери, Анита, возьми себя в руки!
— Язвить — это моя работа, Жан-Клод.
— А какая же тогда моя?
— Я хочу попросить тебя об услуге.
— В самом деле? — Звучало это так, будто он может
и отказать.
— Жан-Клод, перестань, пожалуйста. Я прошу помощи. Это
нечасто бывает.
— Вот это правда. И чего же ты хочешь, ma petite?Ты
знаешь, что тебе достаточно попросить, и я сделаю. Как бы на тебя ни злился.
Я оставила комментарий без внимания, поскольку не знала, что
сказать.
— Ты знаешь клуб «Нарцисс в цепях»?
Он помолчал пару секунд:
— Oui.
—Ты можешь рассказать мне, как туда проехать, и встретить
меня там?
— А ты знаешь, какого сорта этот клуб?
— Да.
— Точно знаешь?
— Я знаю, что это клуб, где развлекаются со связанными.
— Если ты не слишком изменилась за последние полгода, ma
petite,это не то, что тебе нравилось.
