Я кивнула. Похоже было именно на то, чего Ричард хотел для
стаи.
— Да, нечто вроде этого он планировал. Я с ним очень
мало общалась последнее время.
— Он слишком преуспел. Голосование было не в его пользу
— не в твою. Стая не примет тебя как лупу, раз ты — оборотень-леопард, а не
вервольф.
Я оглядела остальных:
— Это правда?
Они закивали.
— Анита, мне очень жаль, — сказала Черри.
Я затрясла головой, пытаясь сосредоточиться, но это не
выходило.
— Ладно, ладно. Ричард не может сделать меня лупой. Я
никогда не хотела ею быть, мне достаточно было быть его подругой. К хренам всех
волков. Но что они сделали с Грегори?
— Ричард слетел с нарезки, когда узнал, что сделал
Грегори, — объяснил Зейн. — Он подумал, что Грегори нарочно, потому
что боялся, чтобы ты не перестала быть у нас Нимир-Ра.
— То есть он обвинил Грегори в обдуманном
намерении? — спросила я.
Зейн кивнул:
— Ага, и они его забрали.
— Кто они?
— Джемиль, Сильвия и другие. — Он старался не
смотреть мне в глаза.
— И никто ему не пытался возразить?
— Сильвия хотела было ему сказать, что он не прав, но
он ей дал по морде и предупредил, чтобы никогда больше с ним не спорила. Что
Ульфрик он, а не она.
— Вот блин!
— Ты не вини своих леопардов, что они не стали драться
с волками, — сказал Мика. — Их было один к пяти.
— Да знаю, их просто задавили бы. И к тому же
разбираться с Ричардом — это мое дело, а не их.
— Потому что ты у них Нимир-Ра, — согласился он.
— Потому что я у Ричарда подружка — в некотором роде.
— Да, конечно.
Я подняла руку, объясняя:
— Послушай, я со всем этим прямо сейчас не могу
разобраться, так что придется сосредоточиться на том, что важно — то есть важно
прямо сейчас. Где Грегори и как мне его выручить?
— Очень прагматично, — улыбнулся Мика.
Я поглядела на него, сама чувствуя, как холодеют у меня
глаза.
— Ты понятия не имеешь, насколько я бываю прагматичной.
Выражение его глаз изменилось, но в них появился не страх —
заинтересованность, будто моя реакция его заинтриговала.
— Ситуация сложная, потому что ты — лупа, которой
нанесли рану. На самом деле ты должна убедить себя, что Грегори не хотел тебе
повредить.
— Это-то просто, — сказала я. — Я знаю, что
он не хотел. Откуда же у меня такое чувство, что я не могу просто позвонить
Ричарду и сказать: «Слушай, сейчас я приеду заберу Грегори»?
— Потому что убедить тебе придется не только Ричарда,
но и всю стаю, что у тебя есть право на Грегори.
— Что значит «право на Грегори?» Он мой леопард. Мой, а
не их.
Мика улыбнулся, опустив длинные ресницы, будто не хотел, чтобы
я видела выражение его глаз.
— Ульфрик объявил Грегори вне закона за — фактически —
убийство лупы стаи.
— Но я жива, так какого...
Мика поднял палец. Я поняла, что перебила его, и дала ему
договорить.
— Для стаи ты мертва — мертва как лупа. То, что ты теперь
леопард, делает тебя для них мертвой. Ты можешь разделить ложе с Ричардом, но
никогда не сможешь снова стать лупой. Так они проголосовали, а Ричард ослабил
свою власть до той степени, когда не может добиться при голосовании нужного
результата.
— То есть ты хочешь сказать, что он Ульфрик, но реально
уже не правит.
Мика на секунду задумался, потом кивнул, но остановился
посреди этого движения.
— Да, это ты очень хорошо сформулировала.
— Спасибо. — Тут мне в голову стукнула мысль, и я
схватила его за руку. — Они что, собираются убить Грегори? — По его
лицу пробежала тень, и я вцепилась сильнее. — Они его уже убили?
— Нет, — ответил Мика.
Я отпустила его руку и снова откинулась к стене.
— И что они с ним делают или собираются сделать?
— Наказание за убийство лупы — смерть. Это в любой стае
так. Но обстоятельства настолько необычны, что, я думаю, у тебя есть шанс его
освободить.
— Освободить — как? — спросила я.
— Об этом тебе необходимо спросить Ульфрика.
— Спрошу. — Я посмотрела мимо него. — Ребята,
кто-нибудь, принесите мой мобильник из джипа.
Первым бросился выполнять Натэниел.
— Что ты собираешься делать? — спросил Мика.
— Прежде всего проверить, что Грегори цел и невредим.
Если сегодня ему ничего не грозит, я поеду выручать Жан-Клода из тюрьмы. Если
Грегори в опасности, то сперва к нему.
— Приоритеты, — тихо сказал он.
— Чертовски верно.
Он снова улыбнулся:
— Я поражен. На тебя за столь короткое время обрушилось
несколько сильных потрясений, но голова у тебя ясная и ты решаешь проблемы по
очереди.
— Я только так и умею их решать.
— Многие не могли бы не отвлечься.
— А я из немногих.
Он опять чуть улыбнулся, опустив длинные ресницы:
— Я заметил.
Что-то в его интонации заставило меня обратить внимание, что
он по-прежнему гол, а я в одном только полотенце. Все, пора встать и одеться. Я
поднялась, отвергнув протянутую руку.
— Спасибо, Мика, но мне уже намного лучше. —
Посмотрев в сторону Черри и Зейна в дверях, я спросила: — У меня тут
какая-нибудь одежда есть?
Черри кивнула:
— Натэниел привез из твоего дома. Пойду принесу. —
Она направилась к двери.
— И оружие, — сказала я ей вслед.
— Знаю, — ответила он, на ходу сунув голову
обратно в душевую.
У дверей остался один Зейн.
— Для меня работа есть?
— Пока нет.
Он улыбнулся достаточно широко, чтобы показать острые клыки
сверху и снизу — кошачьи клыки. Он чуть больше времени, чем нужно, провел в
зверином облике, чтобы полностью восстановиться.
— Тогда я пошел помогать Черри. — Он повернулся,
но, остановившись в дверях, добавил: — Ты знаешь, я действительно рад, что ты
не померла.
— Я тоже.
Он широко усмехнулся и вышел.
Я осталась наедине с Микой. Глядя в эти желто-зеленые глаза,
я понимала, что они — тоже признак излишне долгого пребывания в облике зверя.
Мы не целовались, так что я не знала, есть ли у него острые клыки как у Зейна.
Хотелось думать, что нет, но убей меня Бог, если я знала, почему мне вообще
хотелось об этом думать.
