Я выбралась из их тисков. Левая рука запротестовала, но боль
была не настолько сильной, чтобы превозмочь смущение. Нельзя сказать, что я
вышла изящно, но я хотя бы стояла в ногах кровати, глядя на двоих мужчин, а не
была зажата между ними, как колбаса в бутерброде. Черт с ним, с изяществом, мне
бы одежду.
— Не бойся, Анита. Мы тебе ничего плохого не
сделаем, — сказал второй.
Не выпуская их из виду, я продолжала искать глазами одежду в
тускло освещенной комнате. И не видела. Единственным матерчатым предметом здесь
была простыня, а они на ней лежали. Мне отчаянно надо было чем-то прикрыться,
но двух рук для этой работы маловато, а стоять, прикрывая ладошкой пах, —
это смутило бы меня еще больше, чем просто тут стоять. Вдруг стало непонятно,
куда девать руки. Левая рука болела от плеча почти до кисти, по ней тянулся
розовый плоский шрам.
— Кто ты такой? — Голос у меня звучал с излишним
придыханием.
— Я Мика Каллахан.
Голос был спокойный, ординарный, будто и не лежал он здесь
совершенно голый. Никто так легко не относится к наготе, как оборотни. Плечи у
него были узкие, все в нем было изящно, почти женственно. Но мышцы видны было
под кожей, даже когда он отдыхал. Жилистые мышцы, не бугры. С одного взгляда
было ясно, что он силен, но если бы он был одет, это трудно было бы сказать. И
еще кое-что нельзя было бы сказать, будь он одет. Хотя все в нем было
худощавым, маленьким, грациозным, как бывают женщины, некоторые его части не
были ни маленькими, ни худощавыми. Казались несовместимыми со всем остальным.
Как будто мать-природа попыталась возместить женственность облика гиперкомпенсацией
в других отношениях. И то, что я заметила эту гиперкомпенсацию, бросило меня в
краску, и я отвернулась, пытаясь приглядеть за ними на случай, если они вдруг
вылезут из кровати, и не глядеть на них при этом. Трудно смотреть и не смотреть
одновременно, но у меня получилось.
— Это Калеб, — сказал он.
Калеб перевернулся на спину и потянулся, как большой кот,
обнаруживая при этом, если бы я еще не знала, что он тоже голый. Но я уже
знала. В пупке у него был другой пирсинг в виде гантели. Этого я еще не видела.
— Вот и познакомились, — сказал Калеб, и эта
невинная фраза прозвучала как угодно, только не невинно. Что-то в его
интонации, какой-то намек, когда он переворачивался, показывая себя мне,
заставило ее прозвучать похабно. Я бы могла поспорить, что Калеб мне не
понравится.
— Отлично, рада нашему знакомству. — Я все еще не
могла сообразить, куда девать руки. — А что вы тут делаете?
— Спим с тобой, — ответил Калеб.
Краска в моем лице, почти ушедшая, вспыхнула снова. Калеб
рассмеялся, Мика — нет. Очко в его пользу.
Мика сел, согнув колено, чтобы прикрыть себя, и тем
заработал еще пару баллов. Калеб остался лежать, хвалясь своим телом.
— В том углу есть халат, — сказал Мика.
Я проследила за его взглядом, и действительно — там был
халат. Мой халат — темно-бордовый, с атласной оторочкой, очень мужской, как
длинный викторианский смокинг. Когда я его подняла, то ощутила что-то тяжелое в
одном кармане. Я подавила желание повернуться спиной, надевая халат. Они уже
все видели, так что вряд ли сейчас мне удастся проявить стеснительность.
Завязав пояс халата, я сунула руки в карманы, и правая сомкнулась на моем
«дерринджере» — то есть я решила, что он мой, раз в моем халате. Единственный,
кто подумал бы оставить мне пистолет, это Эдуард, а он, насколько мне известно,
сейчас даже не в этом штате. Но кто-то об этом подумал, и я была очень рада.
Одежда есть, и оружие есть. Жизнь налаживается.
— Здравствуй, Мика Каллахан, приятно познакомиться. Но
имя не говорит мне ничего о том, кто ты.
— Я Нимир-Радж Клана Людоедов, — ответил Мика.
Я заморгала, пытаясь переварить эту пикантную новость.
Теперь я уже не была смущена. Удивлена — да, начинала злиться — да, но не
смущена.
— Я Нимир-Ра Клана Кровопийц, и я не помню, чтобы
приглашала вас на мою территорию, мистер Каллахан.
— Ты не приглашала.
— Так какого черта ты здесь делаешь без моего
разрешения? — Первая злость послышалась в моем голосе, и я была этому
рада. Когда злишься, проще делать любое дело, даже разговаривать с двумя голыми
незнакомыми мужчинами.
— Меня пригласила Элизабет.
Тут уж злость подхватила меня горячим ветром и коснулась
края того зверя, которого я считала зверем Ричарда. В клубе, кто его знает,
сколько дней и ночей тому назад, я узнала, что он теперь живет во мне всегда.
Был то зверь Ричарда или мой, но он пылал в моем теле и поднимался над кожей
невидимой испариной. Эти двое отреагировали на силу. Калеб сел, вдруг глядя на
меня пристально, уже не дразнясь. Мика понюхал воздух, раздувая ноздри, язык
его пробежал по губам, будто он ощущал вкус чего-то.
Бурные эмоции увеличивают проявления силы, а я злилась очень
бурно. Я и так уже задолжала Элизабет за то, что она бросила в клубе Натэниела.
Но сейчас... наконец-то она сделала нечто такое, чего я не могу ей спустить.
Где-то я испытала даже облегчение, потому что станет легче,
когда Элизабет умрет. Каким-то краем души я еще надеялась, что не придется ее
убивать, но сейчас я просто не видела, как этого избежать.
Наверное, все это было написано у меня на лице, потому что
Каллахан сказал:
— Я не знал, что у клана есть Нимир-Ра, когда сюда
приехал. Она была второй после их прежнего альфы. И это ее право — искать новую
альфу для своего клана.
— То есть она просто забыла сказать, что у леопардов
уже есть Нимир-Ра? — спросила я.
— Именно так.
— Ну да, конечно! — Я постаралась добавить
сарказма погуще.
Он встал рядом с кроватью. Я сумела смотреть только ему в
глаза, но это было труднее, чем должно было быть.
— Всего три ночи тому назад, когда Черри постучала в
дверь Элизабет и попросила ее прийти тебя лечить, я узнал, что ты существуешь.
— Врешь.
— Клянусь.
Рука у меня сомкнулась на рукояти «дерринджера», ощутила его
приятный вес. Интересно, чем он заряжен: тридцать восьмым или двадцать вторым?
Хотелось думать, что тридцать восьмым — у него больше поражающая сила. Левая
рука дергалась, будто мышца хотела отскочить. От напряжения или это теперь
навсегда? Об этом потом, не сейчас, когда передо мной два леопарда-оборотня,
которые могут быть моими приятелями, а могут и не быть.
— Ты говоришь, что не знал обо мне, пока не попал в
город. Хорошо, но почему же ты до сих пор тут?
— Когда я выяснил, что Элизабет мне солгала, я пришел
сюда и постарался помочь, возместить моральный ущерб, который я нанес, приехав
на твою территорию без приглашения. Все мои леопарды по очереди были с тобой в
кровати, помогая лечить.
