Я бы с удовольствием поспорила, но терпеть не могу
проигрывать спор, а здесь это было неизбежно.
— Хорошо, я тебя поняла.
— Очень надеюсь, Анита, очень надеюсь.
По имени он меня называл лишь тогда, когда дело было очень серьезно.
Вот черт!
— Знаешь, как хорошо было бы для разнообразия иметь
дело с обычными проблемами!
— А что именно ты называешь обычными проблемами, ma
petite?
Еще одно очко в пользу Жан-Клода:
— Уже не помню.
— У тебя усталый голос, ma petite.
—До рассвета всего несколько часов, а я всю ночь на ногах.
Да, я устала.
От одних только этих слов у меня зачесались глаза, и я
размазала тени по векам, выпачкав пальцы, да и веки, наверное, тоже. Я так
редко накладываю макияж, что забываю о нем.
Ричард вернулся в кухню в сопровождении телохранителей и
крысолюдов. Взгляд, который он на меня бросил, нельзя было бы назвать
дружелюбным.
— Мне пора, — сказала я Жан-Клоду.
— Ты хочешь, чтобы я поговорил с Ричардом?
— Нет, я думаю, на эту ночь ты уже достаточно навредил.
— Я только хотел помочь.
— Не сомневаюсь.
— Ma petite?
— Да?
— Будь осторожна и помни, что я сказал про ardeur.Здесь
нет ничего стыдного.
— Даже ты сам в это не веришь.
— Да, ты меня уличила. Нет стыда в том, чтобы питаться,
если ты питаешься непосредственно от того, кого сама выбрала. Если будешь
сопротивляться, то очнешься и увидишь, что кормишься на том, кого ты не
выбирала, и там, где не собиралась быть. Вряд ли тебе это понравится, ma
petite.
В этом он точно был прав.
— Поговорим завтра, когда ты проснешься. Сам знаешь, я
про Дамиана не забыла.
— Я и не думал, что ты забыла, ma petite.Жду твоего
звонка.
Я повесила трубку, не попрощавшись — потому что я злилась и
мне было страшно. Сейчас меня ждали Ричард, с которым надо разобраться, и
Грегори, которого надо спасти, а утром проснется ardeur.Есть шанс, что его не
будет, что он длился только один день, но рассчитывать на это я не могу. Надо
планировать на худший случай. Он состоял в том, что утром я проснусь и мне
понадобится на ком-то кормиться, как сегодня. И главный вопрос: кто это будет и
как мне жить потом, когда я это сделаю?
Глава 35
Терпеть не могу не спать в три часа ночи. Самая, черт ее
побери, сердцевина тьмы, когда все процессы в теле идут медленно, а в мозгу еще
медленнее, и хочется только спать. Но я должна сдержать свои обещания, а потому
до поспать еще сотни миль. Или пара чудес, которые мне надо сотворить перед
тем, как лечь спать.
Доктор Лилиан сняла с Грегори капельницу, но он все еще был
закутан в одеяла, сидя на кухонном столе между Зейном и Черри. Доктор Лилиан
проверяла ему пульс, упругость кожи и хмурилась, явно недовольная. Натэниел
стоял рядом с ними — так, чтобы между ним и Ричардом был стол для пикников.
Ричард не пытался больше его трогать — он тщательно старался его не замечать.
Остальные коты тусовались около стеклянной двери. Два охранника-крысолюда,
Клодия и Игорь, стояли по обе стороны от меня, а я опиралась на перила. Они
ходили за мной с тех пор, как вошел Ричард с перевязанной рукой в сопровождении
Джемиля и Шанг-Да.
Сила Ричарда клубилась в летней тьме как близкая гроза; от
нее горячая влажная ночь становилась еще душнее, и трудно было дышать. Я думаю,
что из-за нее, из-за прорывающейся его злости крысолюды стали действовать как
телохранители. Я попыталась было сказать, что Ричард меня не тронет, но Клодия
только пожала плечами и ответила:
— Рафаэль нам велел тебя охранять, и это мы и будем
делать.
— Даже если я скажу, что угрозы нет?
Она снова пожала плечами:
— Я тогда отвечу, что ты слишком неравнодушна к нему,
чтобы судить здраво.
Я посмотрела на Игоря:
— А ты с ней согласен?
— Я никогда не спорю с дамой, особенно если она
спокойно может положить мне руку.
С этой логикой трудно было поспорить, но у меня оказались
две здоровенных мускулистых тени, и это меня раздражало. Им, впрочем, было
плевать, рада я им или нет. Они считались с приказом Рафаэля, а не с моими
пожеланиями.
Так что Ричард в сопровождении своих телохранителей и я в
сопровождении своих стояли на террасе лицом к Стивену, раздевшемуся для
подготовки к перемене. Если перекидываться в одежде, от нее останутся грязные
клочья. Оборотни либо осаждают лавки старьевщиков, выбирая себе одежду для
полнолуния, либо раздеваются догола.
Мы стояли в круге силы Ричарда. Энергия хлестала вокруг нас
невидимыми молниями. Она потрескивала в буквальном смысле, поднимая дыбом
волосы на голове, на теле.
— Ричард... — начал Джемиль, но один взгляд
Ричарда заставил его замолчать. Сила выросла еще на одно деление, сжимаясь
вокруг нас, подобно гигантской ладони.
— В чем дело, Ричард? — спросила я. — Зачем
такая демонстрация силы?
Он повернулся ко мне, и от этого злобного лица мне
захотелось попятиться, но я осталась стоять на месте. Хотя и не без усилия.
— Ты хочешь спасти своего кота? — спросил он
голосом, хриплым от злости, которая отражалась у него на лице, трещала в
воздухе.
— Да, — сказала я почти шепотом.
— Тогда смотри.
Он расставил руки над Стивеном, держа ладони примерно в
восьми дюймах от его плеч. Энергия давила сильнее, мне пришлось сделать
глотательное движение, чтобы не закладывало уши, будто при смене давления. Но
это не помогло — не того рода было давление.
Руки Ричарда стиснулись, будто пальцы впились во что-то
невидимое прямо перед Стивеном. Он покачнулся к Ричарду, сделал шаг, и я
услышала тихий стон боли. Ричард сжал руки в кулаки, и что-то между ними
задрожало, как жар над летней дорогой. У меня скулы заломило от нарастающей
силы. Воздух сгустился, стало тяжело дышать.
Ричард сделал резкое движение руками, и давление хрустнуло,
будто разразился наконец нависший ураган. Секунду или две я думала, что
хлынувшая прозрачная жидкость — это дождь, но она была горяча как кровь и шла
не с неба. Она полилась из тела Стивена. Я видела десятки перемен оборотней, но
такого — никогда. Будто тело Стивена разорвало на части, на потоки горячей
жидкости и ошметков плоти. Обычно зверь вылезает из человеческого тела как
бабочки из куколки, постепенно, но сейчас было не так. Тело Стивена сложилось,
и вдруг перед нами предстал человек-волк. Он упал на колени, трясясь.
Я осталась стоять, даже не дыша, покрытая быстро остывающими
брызгами его тела. Когда дыхание вернулось, я сказала хрипло:
