Глядя на Грегори, она без труда увидела в нем сексуальный
объект, но тут не было проблем — почти каждого Райна считала таковым.
Я погладила его лицо, провела пальцами по щеке. Грегори
широко раскрыл глаза. В этот момент я поняла, что он вообще понятия не имеет,
какого черта мы тут делаем и что переменилось. Я могла вызвать Райну и думать
рационально. Этого я добивалась долго и огромным трудом. Я могла внутренне
отстраниться, пока мои руки гладили голую грудь Грегори. Я могла остановить
руку — нашу руку — на тонкой талии, и Райна не могла заставить меня спуститься
ниже. Она заворчала у меня в голове, показав мне себя в волчьем образе,
щелкающую зубами. Но это было всего лишь видение — вроде сна, оно не могло
причинить вреда ни мне, ни вообще кому-нибудь.
— У этой волчицы еще есть зубы, Анита.
— Ты знаешь правила.
— Что? — переспросил Стивен.
Я мотнула головой:
— Я разговариваю с Райной.
— Бр-р, жутковато, — сказал Зейн.
Я с ним согласилась от всего сердца, но Райна снова
заговорила, и я не могла ему ответить.
— Я знаю правила, Анита. А ты?
— Да.
— Я буду делать все, что захочу...
— А я попытаюсь тебе помешать, — договорила я.
— Как в старые добрые времена, — сказал голос у
меня в голове.
Это действительно звучало похоже на то, что у нас когда-то
было при ее жизни. Она хотела поцеловать Грегори, я не стала мешать. Поцелуй
был открытым ртом, но нежный, ничего, что меня слишком бы напугало. Райна
по-своему тоже обучалась работать со мной.
Никогда раньше я не целовала Грегори, и никогда не хотелось.
Сейчас тоже не хотелось. В некоторых отношениях поцелуй интимнее совокупления,
более... личный, что ли. Я отодвинулась от его губ, но Райна вполне
удовольствовалась шеей. Кожа у него была теплой и пахла мылом. Я зарылась лицом
в его волосы, и они были еще влажные, пахли шампунем.
Я попыталась вызвать из Райны исцеляющие способности, но она
воспротивилась.
— Нет! Сначала моя награда.
Я успела отстраниться от Грегори, произнеся, наверное, это
вслух, потому что Стивен спросил:
— Какая награда?
Я тряхнула головой:
— Райна его не будет лечить, пока не... насытится.
Это действительно было что-то вроде кормления. Райна
по-своему была похожа на ardeur,только ее надо было кормить, лишь когда я ее
вызывала. Голод принадлежал ей, а не мне.
— Чего ты хочешь? — спросила я вслух, потому что
до сих пор не привыкла к безмолвным разговорам в голове.
Она мне показала картинку — поцелуи вниз по его груди,
заставить его опрокинуться на спину, а дальше я помню только, как целую Грегори
ниже пупка. Он лежал на спине, глядя на меня мутными глазами. Я лежала поперек
его тела, прижимая ему ноги и грудью прижимаясь к паху. Как я так легла — не
помню. Черт.
Я скатилась в сторону, и Райна полыхнула как жар, притянула
мой рот к его бедру, пролизывая складку, где нога присоединяется к животу.
Грегори изогнулся от прикосновения, и, как я ни сопротивлялась, наш с Райной
взгляд метнулся к его паху.
Он стоял, готовый, но от его вида я смогла оттолкнуть Райну
— не потому, что я смутилась, а потому, что никогда до сих пор не видала
эрекцию у Грегори. Он был красив на взгляд, но странной формы, почти загнутый
на конце. Я не знала, что мужчины бывают так устроены, и это меня остудило.
Райна завопила, заревела наплывом памяти тела. Воспоминание
было такое: я стою на четвереньках, а мужчина налезает на меня сзади, то есть
на Райну. Я не вижу, кто это, я только чувствую. Он нашел ту самую точку в
женском теле, и вот-вот должен был грянуть оргазм. Райна — я вместе с ней —
закинула голову назад, наше лицо оказалось в россыпи рыжеватых волос, и я
увидела в зеркале отражение Грегори.
Райна шепнула у меня в голове:
— Так всегда, когда он сзади — из-за формы.
Я вырвалась из воспоминания и обнаружила, что стою на
четвереньках рядом с Грегори, держа на нем руку. Я оторвалась от него — потому
что общие воспоминания требуют телесного контакта.
Я отвернулась, чтобы не видеть его голым и готовым, потому
что ощущала память о нем у себя в теле — в теле Райны. Моего голого плеча
коснулась рука, и на этот раз наплыв воспоминаний был непобедим. Меня унесло.
Он заполнил мне рот, горло, струёй жидкого жара обжег
изнутри, и тело его затрепетало, задергалось, зубы вонзились в тугую и нежную
плоть, мы жрали его. Кровь хлынула потоком, Райна купалась в ней.
Я вырвалась из воспоминаний с воплем, и кто-то еще вопил —
это был Грегори. На одну страшную секунду я открыла глаза, ибо так сильно было
воспоминание, что я не могла отличить его от реальности. Но когда ко мне
вернулось зрение, он был цел, он отползал от меня, от общего воспоминания. Это
был один из талантов Райны — делиться своим ужасом.
Я все еще чувствовала тугое мясо во рту, вкус крови и
каких-то сгустков. Я подползла к перилам, подтянулась и отдала все, что в этот
день съела.
Кто-то подошел сзади, и я выставила руку назад, не убирая
голову из-за перил.
— Не трогай меня!
— Анита, это я, Мерль. Натэниел сказал, что никто тебя
не должен трогать из тех, кто когда-нибудь... делил экстаз с прежней лупой. Я
ее не знал. Через меня она не сможет тебе повредить.
Я охватила голову руками — она была готова лопнуть.
— Он прав.
Мерль взял меня за плечи — так же нерешительно, как говорил.
Я оттолкнулась от перил — и мир закружился. Мерль подхватил меня, прижал к
груди.
— Все в порядке.
— У меня все еще во рту вкус мяса, крови и... Боже мой!
Боже мой! — выкрикнула я, но это не помогло. Мерль держал меня крепко,
прижимая руки к бокам, будто я пыталась нанести себе рану. Вряд ли я
действительно пыталась, но точно сказать не могу. Столько месяцев тренировок, а
Райна по-прежнему может такое со мной сделать.
Я орала без слов, снова и снова, будто могла криком
выбросить воспоминание. Каждый раз, когда я останавливалась для вдоха, слышался
шепот Мерля:
— Все хорошо, Анита, все хорошо.
Но хорошо не было. После того, что Райна мне показала, уже
никогда не будет. Мерль отнес меня в ванную, и я не протестовала. Калеб
приложил мне ко лбу мокрое полотенце, не сказав ни слова подковырки. Тоже чудо,
конечно, но не то, которое нам нужно.
Глава 31
Райна исчезла, довольно хохоча. Боже, как я ненавижу эту
бабу! Я ее уже убила, вряд ли я могла бы что-нибудь еще с ней сделать, но мне
хотелось. Хотелось, чтобы она мучилась, как мучились жертвы у нее в руках, но,
пожалуй, уже поздно.
