Но дело было не только в этом. Черри была права: Грегори
меня никогда в этом смысле не волновал. Вздохнув, я убрала руку.
— Что не так? — спросил Стивен.
— Он красивый мальчик, но...
— Но тебе для вожделения одной смазливой рожицы
недостаточно.
Я пожала плечами:
— Моя жизнь могла бы быть проще, будь это не так, но
увы.
— Я помню, мне пришлось долго тебя уговаривать первый
раз, чтобы ты вылечила Натэниела, — сказал он тихо.
— Я тоже помню, — кивнула я.
Грегори сел, глядя на нас обоих — наверное, пытался читать
по губам. Что-то отчаянное было в его попытках расшифровать, что мы говорим.
Боже, дай мне ему помочь!
— Он для меня скорее ребенок — не хочу никого обидеть.
— Ты для него родительница, а не соблазнитель — в этом
ничего плохого нет. Извиняться не за что.
Черри подошла и присела рядом с нами, изогнув длинное тело
грациозной линией.
— Ты ведь сегодня в лупанарии вызвала Райну без всякого
вожделения?
Я кивнула:
— Иногда я могу вызвать мунин Райны, бывает, даже
против моего желания, но она всегда требует цену за то, чтобы уйти.
— Сегодня в лупанарии ты никого не соблазнила, —
сказала Черри.
— Нет, но я чуть не устроила драку, когда двинула
Ричарда, и отчасти это была работа Райны. Она радуется, когда я выхожу из себя,
и... и она сегодня встревожилась за стаю. Ей не нравится, что сотворил Ричард.
Думаю, она поэтому и снизила свои требования.
— А мы ей безразличны — в отличие от волков.
— Да.
— Чего ты боишься? — спросил Стивен. — Что ты
совратишь Грегори?
Я покачала головой:
— Нет. Я боюсь, что это сделает Райна.
— В лесу ты исцелила Натэниела и ничего страшного с ним
не сделала, — напомнила Черри.
— Нет, но тогда меня уравновешивали Ричард и стая,
помогли посредством меток ее сдержать. Без внешней поддержки идеи Райны насчет
платы могут оказаться более грязными.
— Что значит «грязными»? — спросил Стивен.
— Секс, кровь, насилие. — Я пожала плечами. —
Грязь.
— Здесь с тобой пард, — сказала Черри. —
Можешь использовать нас как противовес.
Правду сказать, без Мики я не была уверена, что это
получится. Как Ричард был моей дверью к волкам, так и Мика был моей дверью к
леопардам. Был ли? Я продолжала думать, как в случае Ричарда и Жан-Клода: будто
я — снаружи, а каждый из них — мой пропуск внутрь. Но что, если я уже реально
королева леопардов? Если я действительно Нимир-Ра, то тогда и без Мики должно
получиться. Я поняла, что продолжаю в этом сомневаться, продолжаю надеяться,
что не покроюсь шерстью в ближайшее полнолуние. Сколько бы ни было свидетельств
обратного, мне хотелось в это верить. Может быть, я просто не хочу поверить в
правду — но Грегори вылечить я хочу. От души. От сердца.
Я посмотрела на них на всех и поняла, что Черри права. Если
я Нимир-Ра, то у меня есть все, чтобы себя уравновесить. Если я не Нимир-Ра, то
ничего не выйдет. Так что мы теряем? Я посмотрела на Стивена и Грегори, на их
одинаковые лица, напуганные глаза, и точно поняла, что мы потеряем, если я не
попробую.
Я сняла кобуру «приятель дяди Майка» вместе с «файрстаром» и
огляделась. Если я собираюсь вызывать леопарда, то не хочу волноваться насчет
пистолета.
Я жестом подозвала крысолюдку Клодию. Поскольку я все еще
сидела на полу, она возвышалась надо мной как башня — всего на два дюйма короче
Дольфа. Не могла не признать, что это производит впечатление, тем более что она
женщина.
Я протянула ей кобуру, она взяла.
— Постарайся, чтобы никто не получил отсюда пулю.
Она сдвинула брови:
— Ты думаешь, кто-нибудь попробует завладеть
пистолетом?
— Может быть, я.
Она сильнее нахмурилась:
— Я не поняла.
— Райна любит насилие. Я стараюсь не иметь под рукой
пистолет, когда вызываю ее мунина.
Клодия решила уточнить:
— То есть она может заставить тебя в кого-нибудь
выстрелить?
Я кивнула.
— Она уже пробовала?
Я снова кивнула:
— В Теннеси, когда я тренировалась вызывать мунинов.
Клодия покачала головой:
— В лупанарии ты вроде бы этого не боялась?
— Я могу ее вызвать раз, и все обойдется — наверное. Но
если вызывать ее слишком часто, слишком подряд, она вроде как становится...
сильнее, или просто я устаю сопротивляться.
— Она при жизни была отъявленной стервой, —
сказала Клодия.
— И смерть здесь ничего не изменила, — добавила я.
Она поежилась:
— Хорошо, что у крысолюдов ничего нет похожего на
мунинов. От мысли о другом существе внутри меня у меня мурашки по коже.
— И у меня, — согласилась я.
Она посмотрела задумчиво:
— Пистолет я посторожу. Чем еще мы с Игорем можем
помочь?
Я подумала, но на ум пришло только одно:
— Если леопарды меня не сдержат, проследи, чтобы я ни
на кого не напала.
— А насколько сильно это будет? — спросила она.
Я пожала плечами:
— Раньше это бы меня вообще не беспокоило, но в
последний раз, когда я ее вызывала, она свой фунт мяса не получила, и секса
тоже. Дать по морде Ричарду ей было приятно, но... — Я попыталась
подыскать объяснение. — Я ее три раза подряд вызывала для практики, и никого
при этом не совратила и не порезала. Мы с моей учительницей Марианной обе
подумали, что я научилась ее держать в узде. Но когда я вызвала ее четвертый
раз, она такое устроила, что мало нам не показалось — такого еще не было. Когда
имеешь дело с Райной, либо платишь, либо оказываешься у нее в долгу, а тогда
начинает идти процент, по которому платить чертовски трудно.
— Не надо ли тогда и ножи мне отдать? — спросила
Клодия.
Она была права. Я сняла ножны, сложила их и передала ей.
— Я думал, что ты с этой фигней умеешь
справляться. — Калеб стоял чуть позади и сбоку Клодии. Поглядывал он на
нее так, будто прикидывал: как она отреагирует, если он на нее попытается
залезть? Мне почти хотелось, чтобы он попробовал, поскольку я абсолютно не
сомневалась, что тогда произойдет, и еще больше была уверена, что мне это
понравится. Должен этого типа кто-то проучить.
— Умею.
— Тогда к чему эти предосторожности?
